СЕРГЕЙ АЛИПОВ

МЫ БЫЛИ ВПЕРЕДИ ЕВРОПЫ ВСЕЙ…

            Сергей Алипов- скульптор. Закончил Академию Художеств, учился у В. Баженова  и М. Кирзина. Автор памятника трудовой славе на заводе им.Калинина ( 1985), Николаю Второму у алтаря Крестовоздвиженской церкви, памятника Нобелю (совместно с Павлом  Шевченко, 1991), памятника подводной лодке «Комсомолец» в городе Западная Лица Мурманской области (совместно с П. Шевченко, 1991), автор скульптурных групп и проектов памятников С. Есенину, А. Ахматовой, П. Чайковскому, Дягилеву, галеристу В. Михайлову, Ф.Шаляпину. Работы находятся в музеях Ахматовой, музее городской скульптуры, в коллекциях галерей Финляндии, Италии, Франции.

            В мастерской С.Алипова, которая занимает часть здания поста милиции, холодно и многолюдно. Группа детей с педагогом из Русского музея уже собирается уходить. Натурщица Наташа сняла куртку. Обнажённая телесность из серой глины и пластилина завораживает взор.

 -Сергей,  какую оценку вы можете дать Петербургу  как скульптор?

-Наш город был прекрасен до 17 года. Мы были впереди Европы всей.  Каждый памятник являлся культурным событием европейского масштаба, представлял собой новое слово в  скульптуре. Петербург был авангардным городом, городом, диктующим моду, в нём творческие личности совершали прорыв в искусстве…

-Этот авангардизм  связано с географической близостью к Европе?

-Да, но также и с личностью Петра. Пётр Первый был, что называется, весёлым циником. Устраивая Летний сад, он поместил рядом бюст императора Нерона и бюст его мамаши Агриппины, которую сынок, как известно, прикончил. Тут же была выставлена на обозрение первая в России «Бесстыжая девка Венерка», как называли долго в народе копию Венеры милосской. Петербургу с самого основания был присущ эпатаж в скульптуре, что напрямую было связано с характером основателя города. Очень эпатажный для своего времени памятник Петру Первому, заказанный Екатериной Великой. Этот кусок живой скалы вместо подножия, конь в позе скачки, змея под ногами, бездна символики и многое другое сделали Медного всадника самым авангардным памятником Европы 18 столетия. В то время в Европе не было аналогов. Памятники Кутузову и Барклаю де Толли, которые решено было создать в новой для своей эпохи, реалистической манере, также по своему таили в себе эпатаж. Скульптору Мартосу для создания реалистического изображения пришлось использовать натурщика из крестьян, который был похож на сиятельного князя. Последний наотрез отказался позировать. Это было в то время  темой из разряда пригодных  для жёлтой прессы, если провести аналогию с современностью.

-А кони Клодта?

-Они тоже неожиданны и эпатажны. Сделанные в неромантической манере, они представляли собой настоящее европейское искусство…Великий полководец Суворов

без штанов, памятник «Стерегущему» в виде креста, из которого льётся вода – все эти памятники вызывали шок у современников, служили толчками для креативного сознания, вызывая зависть у отставшей Европы.

-А после 17 года всё было так беспросветно и безнадёжно?

-Ленинградскую школу скульптуры я бы назвал серостью, отлитою в бронзе. Её убогий уровень навечно обречён демонстрировать скверик у метро «Горьковская». У нас были прекрасные скульпторы – Аникушин, Мишев, но вся ситуация со скульптурой была задушена «коллективным руководством», задавшимся целью, чтобы всё соответствовало их серому уровню, чтобы Питер никогда уже не был Европой…

-А Шемякин?

-Шемякин- единственный европейский художник в Петербурге после 17 года, которому удалось что-то сделать для города…

-Сергей, довольны ли вы насыщенностью городской среды произведениями скульптуры?

- Многие города мира, например Флоренция, более богаты скульптурой. За 50 лет правления  трёх поколений Медичи заштатный итальянский городишко стал центром мировой культуры.  В Мюнхене много современной скульптуры. Наши новостройки начисто лишены скульптуры, да и центр не отличается чрезмерным изобилием. У нас есть объективные причины для такой ситуации- перепады температур, осадки… У нас плохой климат для скульптуры. Мрамор разрушается …

 -А бронза зеленеет…

-А бронзу сдают в металлолом.

-Сергей, а как вы думаете, какое влияние способна оказывать скульптура в городе на горожан, которые вынуждены ежедневно иметь её предстающей пред  очами?

-Я думаю, что, например, «Давид» Микеланджело улучшает породу у итальянцев. На протяжении веков итальянские женщины видят перед собой красивого, крепкого, хорошо сложенного парня, и потом у них рождаются мальчики, похожие на него. В Италии  много красивых, крепких, нежных мужчин, чем-то похожих на «Давида».

-Это добавочный аргумент о пользе  изображения в бронзе и камне совершенных человеческих обнажённых фигур… А где черпает современный скульптор представления об идеале человеческого тела? Ведь этот идеал сильно изменился в 20 веке, и вообще он пропагандируется плоскими  фото- и киноизображениями, которые имеют свою специфику…

-Античный идеал красоты отличается от современного. Сейчас красивым людям присущи другие пропорции- более вытянутые, удлинённые. Эталон красоты во многом формируется корыстными задачами швейного производства. Одна из последних революций, совершённых в области эталона красоты, была произведена французским скульптором Майолем. Его крепкие девушки повлияли на Ленинградскую художественную школу, всё советское искусство его пропагандировало… 

-У вас в мастерской много изображений обнажённых фигур. Заказчики ищут в себе или в своих любимых что-то античное – Аполлона, Сатира…

-Человек- это самое красивое и разнообразное животное. У нас нет ничего, кроме тела.

-Поэзия и Памятник поэту- давняя русская тема. С одной стороны- самое лёгкое, воздушное, мимолётное и с другой- самоё долговечное и тяжёлое, из того, что может сделать человек. В вашем творчестве вы часто обращаетесь к образам поэтов. Есенин, Ахматова, Клюев, Самойлов. Это запрос со стороны  общества или ваш личный выбор?

-Это мои любимые поэты. Поэзия и бронза- одно и то же. Слова маленькие, коротенькие, поэзия- пустяковое дело, но оно приводит в движение массы, слово это то, вокруг чего всё начинает вращаться. Истинные, сильные слова долговечны, как камень, бронза.

-Ваша Анна Ахматова похожа на фигуру святой, сошедшую с иконы…

-Да, у неё новгородские пропорции тела, одежды развевает вьюга, она слушает голос вьюги. Я хотел изобразить её как мать зэка, для меня она- олицетворение русской судьбы.

-А почему не М. Цветаева?

-Цветаева сама себе придумывала страдания. Ахматова – нет…

-А Есенин?

-Я хотел бы поставить памятник Есенину у «Англетера», чтобы его видели таким, каким он был живым. Он для меня воплощение русской дурости, русского  несчастья. Он подался в революцию, и головушки буйной не сносил. Есенин, Клюев, Блок интересовались хлыстовскими радениями. Хлысты считали, что Христос часто приходит на землю, поэтому можно свинячить в своё удовольствие, прощение возможно. У русских любовь ко всему оригинальному, всё должно быть оригинальным, поэты воплощали в себе эту народную тягу. Простой, обычный человек- пошляк – тот, кто платит пошлину. Простые русские заплатили её сполна. Когда критическая масса этой простоты достигла пределов, наступила революция…

-Ваша самая знаменитая работа- памятник Нобелю на Петровской набережной… Он выполнен в виде Древа жизни, по которому ползёт тринадцатипалый змей. Зрители как бы видят сделанный из металла взрыв с разлетающимися в разные стороны формами.

-Нобель был легендарной личностью. Все знают о Нобелевской премии, но не все знают, что он жил в России, занимался нефтяным бизнесом, был химиком-исследователем. Нобель изобрёл бездымный порох. Это имело колоссальные последствия, изменилась картина войны. Всего через десять лет после изобретения изменился весь мир. Кончилась эпоха дам и рыцарей. В  памятнике есть фигура, напоминающая прекрасную даму, улетающую на лошади. Бездымный порох сделал войну ещё более подлой. Местонахождение стреляющего невозможно обнаружить по дыму, он может стрелять исподтишка, безнаказанно… Нобель решил вложить деньги в богоугодное дело, он раскаялся… Основная мысль, которую мне хотелось воплотить- это то, что позитивизм – это главное зло. Логические, геометрические формы превращаются во взрыв. Трепетность жизни, которую воплощает Нобель – это благо.

-Памятник Нобелю- один из самых постмодернистских, современных в Петербурге, он напоминает жителям города, что 20 век на дворе. Сложно ли было реализовать ваш проект?

-Был 91 год, перестройка, конкурс семейства Нобелей. Мы с П.Шевченко этот конкурс выиграли. Правда весь гонорар сгорел в одночасье. Но памятник остался…

- Вы довольны выбором места, тем, что это- берег Невы?

-Да, безусловно. Наш город построен на воде, он красивый, призрачный, придуманный. Он единственный в России сугубо русский и сугубо европейский.  Славяне всегда селились вдоль рек. Многие красивые города –Париж, Вена, Рим, Мюнхен построены на реках. Но нет никакого взаимодействия  архитектуры этих городов с водой. Петербург ориентирован на воду. Все города возникали стихийно, наш возник по воле нескольких человек. Только Париж ещё является городом архитектурных ансамблей. Но я там был- и ансамбли там так не смотрятся, как в Петербурге, слишком тесно…

-Среди ваших работ- какая самая любимая, самая центральная?

-Наверное, скульптурная группа «П.И. Чайковский. Музыка к драме «Франческо да Римини»». Вы помните сюжет?

-Это из Данте,   любовник зарезал мужа, и вот они носятся в адском вихре в одном из кругов ада вечно. В вашей работе бюст композитора как-бы в коконе, а сверху, над ним – летящая женщина…

-Я считаю, что это любовная музыка необычайной высоты. Чайковский- центральная фигура русской культуры. Он пробудил к жизни «Мир искусства», Дягилева, искусство Серебрянного века. Тема грешной музы, адской вьюги, недостижимости желаемого…

  -«Какая боль- искать потерянное слово»…А вы  ищете потерянную форму, с не меньшей болью?

-Да-а-а…