Полина Дашкова, писательница

-Татьяна! То есть Полина! Полина Дашкова- это ваш псевдоним, и, насколько мне известно, в интервью  вы существуете под именем Полина.. Насколько вы с ним  сроднились? Вас домашние  и друзья тоже называют Полиной?

-Я давно привыкла быть еще и "Полиной". У меня вообще имен много. Мои дети меня называют "мама", для мамы я "доченька", для мужа вот уже двадцать пять лет "малышонок". Для друзей "Танюша", для знакомых "Татьяна". Можно еще что-нибудь вспомнить, но, пожалуй, достаточно.

-Ваш первый детективный роман не хотели брать в издательстве, так как там было всего 2 трупа… Вы сразу начали писать детективы с трупами, или же до этого  вы писали о чём-то без трупов. Как вам пришла идея написать именно детектив?

-Первый роман взяли в издательство "Эксмо" сразу, и позвонили уже через три дня, пригласили подписать договор. А про трупы - это было на уровне телефонных разговоров. Я обзванивала разные издательства по телефонному справочнику, и в некоторых задавали вопросы - сколько трупов, есть ли эротические сцены. Я в ответ говорила "до свиданья". В "Эксмо" подобных глупостей не спрашивали, просто сказали: приносите.

Детектив я писать не собиралась. Мне хотелось написать роман в классической русской традиции, но в сегодняшнем ритме, и чтобы обязательно была интрига, тайна, динамика. Что касается убийств - они есть во всей мировой литературе, от Гомера и Шекспира до Набокова. Лермонтов, Достоевский, даже Чехов и Бунин, без этого не обходились.

О том, что у меня получился "детектив", мне сказали в издательстве. Впрочем, я до сих пор не уверена, что они верно определили мой жанр. Просто нужно на какую-то полку ставить книги, для удобства книготорговцев.

-Какие книги любили читать вы в детстве? Были ли среди них детективы?

-Если начну перечислять, это займет слишком много времени и места. Вся русская классика, прежде всего Пушкин, Лермонтов, Гоголь. Лет с пятнадцати - Достоевский. Я "болела" им года два, потом были Толстые, Алексей Константинович (очень люблю до сих пор его "Князя Серебряного"), Лев Николаевич - тоже как болезнь, года на два, на три. Бунин, Чехов, Паустовский, Пришвин, Булгаков.

Что касается детективов, то никакой особенной страсти у меня к ним не было. Классический английский детектив я читала лет с десяти по-английски.

Вообще, жанр для меня понятие условное. Есть прежде всего текст, если он хорош, не важно, к какому жанру его относят. А если плох - тем более, не важно.

            -Написание хорошего детектива связано со специальными знаниями- в области криминалистики,  разнообразных профессий и сфер деятельности. Где вы черпаете материал? Есть ли у вас друзья-консультанты, или же вы много времени проводите за чтением газет, журналов, просмотром ТВ?

-Писатель в принципе должен быть образованным человеком. Любые "специальные" знания вполне доступны. Литературы по криминалистике, медицине, истории, биологии, политологии, психолгии и т.д. - море. Надо уметь находить то, что нужно, для каждого конкретного сюжета. Газет я читаю мало, журналов еще меньше. От ТВ в последнее время меня тошнит. Я предпочитаю смотреть хронику, достаю диски. У меня есть друзья и знакомые журналисты, политологи, врачи, сотрудники спецслужб. Но консультантов нет. Иногда я могу задать пару-тройку вопросов какому-нибудь профессоналу. Я просто выдаю свою версию и спрашиваю: возможно или невозможно?

-В своей повести «Салюки» вы рисуете сочную картину всеобхватной удушающей деятельности  чеченской мафии, которая мёртвой хваткой зажимает Дальний Восток, и собирается зажать всю Россию и весь мир. Не боитесь ли вы затрагивать в своих книгах острые темы?  К вам лица кавказской национальности ещё не приходили с предложением  создать положительный образ своих сородичей?

-У преступности национальности нет. Это банально, однако иначе не скажешь. Никаких положительных образов на заказ я не создавала и создавать не буду.

-В детективах, показывая  механизмы преступлений, вы невольно приоткрываете завесы над механизмами власти- экономической и политической. Как сильные мира сего относятся к вашим детективам? Пересекаетесь ли вы в личной жизни с представителями крупного бизнеса? Или с представителями бандитского мира?  Делятся ли они с вами своими секретами?

-Кого считать сильным? Генерала ФСБ? Министра? Олигарха? Меня многие читают, я слышала достаточно добрых отзывов и благодарностей от сотрудников спецслужб. Крупный бизнес - если вообще что-нибудь читает, то меня "почитывает". Один раз ко мне обратился сын очень серьезного воровского авторитета. Он сам читать вряд ли умеет, но ему сказали, что я "престижный" писатель, и он просил меня написать роман о нем. Это было смешно. Я предложила ему обратиться к кому-нибудь другому.

-Какую из своих книг вы сами считаете наиболее удачной?

-Я не заканчиваю книгу до тех пор, пока меня хоть что-то в ней не устраивает. Каждый мой роман - целая жизнь. Больше всего я люблю ту свою книгу, которую в данный момент поливает грязью какой-нибудь очередной критик.

            -В повести «Салюки» вы создаёте очень привлекательный положительный образ сотрудника ФСБ. Этот образ соответствует вашим личным наблюдениям и опыту, или он полностью сфантазирован?

-Мой Кирилл - всего лишь литературный персонаж. Но как раз у этого героя есть реальный прототип. К сотрудникам ФСБ я отношусь с огромным уважением. Конечно, среди них есть разные люди, в том числе и мерзавцы. Но мерзавцы в основном сидят в кабинетах. Оперативная работа, разведка, требует сорешенно особенных человеческих качеств.

-Вообще, как ваши персонажи рождаются?

-В муках, как это свойственно всем людям.

-Сначала мерцает какая-то любовная интрига, какие-то человеческие типажи, а потом вы закручиваете жизненную историю в   детективную ломку? Или сначала вы рисуете чёткую схему, механизм преступления и его раскрытия, а потому уже возникают реалистичные детали и подробности? 

-С каждый романом и с каждый героем своя, особенная история. Иногда все начинается с характера, иногда с психологической драмы, не обязательно криминальной. Но главное - внутренняя идея. Чтобы начать писать роман, я должна точно знать, что хочу сказать.   

-Полина, вы начинали свой путь в литературу как поэтесса. Пишите ли вы стихи сейчас? Что вы думаете о современной поэзии? Каких поэтов читаете? Посещаете ли вечера поэзии?

-Стихов больше не пишу. Только иногда, если кто-то из моих героев сочиняет, то приходится сочинять за него. Современную поэзию совсем не знаю, каюсь. Для меня все пока закончилось Бродским.

-Вот вы стали чрезвычайно популярным и знаменитым автором. Ваш муж ревнует вас к славе? Изменилось ли что-то в ваших отношениях после того, как вы стали звездой?

-Мы женаты 25 лет. Однажды, когда моему мужу задали вот такой вопрос, как Вы сейчас, он ответил: "из всего, что нам пришлось пережить вместе, слава моей жены не самое тяжелое испытание". Ревность к славе это вообще-то зависть. Я бы никогда не вышла замуж за человека завистливого. Это сразу видно, и ужасно противно, как дурной запах изо рта. А звездой я себя не чувствую. Дома, в семье, с друзьями, я такая же, как была и десять, и двадцать лет назад. То есть, конечно, я меняюсь, но не из-за "звездности", а просто из-за возраста. Я становлюсь мягче, нежней со своими близкими, и жестче с чужими. Популярность учит ценить и оберегать свою личную жизнь.

-Вы описываете чудовищные отвратительные преступления, убийства, жадность и хитрость людей, которые в условиях построения капитализма  пустились во все тяжкие… Всё же социализм или капитализм? Какой строй вам кажется более привлекательным?

-Первое преступление произошло еще до социализмов и капитализмов. Каин убил Авеля. Все плохое внутри самого человека, и хорошее тоже. Социум вторичен. А какой строй лучше - не знаю. Если сегодняшняя Швеция социалистическая страна, то социализм не так уж плох. Но если оглянуться на наше советское прошлое, я туда не хочу.

-Вы как то написали, что ваша дочь выросла уже в другом обществе, что она- духовно свободна. Считаете ли вы себя духовно свободным человеком? Что вы понимаете под духовной свободой?

-Мои дети не обязаны маршировать в строю, читать стишки по дедушку Ленина. Они могут свободно ездить за границу, они выросли с ощущением открытого мира. Это социальная свобода. Но духовная свобода - внутри. Человек, который остается собой и не предает себя в угоду обстоятельствам, духовно свободен.

-Помогает ли современная литература современному человеку быть духовно свободным?

-У современного читателя огромный выбор, в этом смысле он свободен. Другое дело, что далеко не каждому хватает сил и самоуважения находить и выбирать не то, что модно, а то, что нравится. Всегда есть соблазн стать рабом рекламы, чужого вкуса, наконец, собственных амбиций - последний вид рабства, пожалуй, самый гадкий.

-Вы одна из немногих сумели в нашей стране жить писательским трудом. Если бы вы не занимались писательским трудом, то кем вы себя представляете? Какой профессией вы бы занялись?

-В советское время мои стихи почти не печатали, по идеологическим соображениям. Если бы я родилась лет на десять-пятнадцать раньше, и стала бы писать такие романы, какие пишу сейчас, их бы тем более не печатали. Я бы все равно писала, но работу бы нашла. Я могу переводить, редактировать. То, что сейчас я имею возможность заниматься тем, что люблю больше всего на свете, и получаю за это неплохие деньги - огромный подарок. Каждое утро просыпаюсь и благодарю Бога.

-Вы закончили литературный институт. Что он вам дал? Можно ли вообще научиться быть писателем?

-Нельзя. Литературный институт, возможно, единственное место в мире, которое не плодит графоманов. Проучившись в нем пять лет, человек получает серьезное, глубокое гуманитарное образование. Писателю это в принципе необходимо. Но кроме того, Литинститут учит понимать, что литература - это серьезно.

-Вы рассказывали о множестве слухов, которые окутывают ваше имя. Сначала сами издательства не хотели вас выпускать из рабского состояния и скрывали от читателей и журналистов, говоря, что Полина Дашкова- инвалид, что она живёт за границей, что она не любит общаться с прессой и т.п. Сейчас пишут, что за вас работает полк литературных негров. Как вам всё же удалось выйти из подполья, какими качествами надо обладать, чтобы вырваться из подобных сетей?

-Слухов не так уж много. Издательство пыталось оттянуть момент, когда я пойму, насколько хорошо продаеются мои книги и потребую платить мне больше денег. К тому же, они боялись, что меня переманят другие издатели, и прятали меня. Но это продолжалось не так долго. Журналисты нашли меня довольно быстро, по фотографии на книжке, через Литинститут. "Вырваться из сетей" не так уж сложно. Издательств у нас в стране много, писателей (в настоящем смысле этого слова) мало. Я просто взяла и ушла в другое издательство.

-Как вы боретесь с жёлтой прессой, есть ли у вас адвокат или какие-то особые приёмы, чтобы противостоять потоку лжи и домыслов? 

-С "желтой прессой" я никак не борюсь. Адвоката у меня нет. Слухи про "негров" комментировать не хочу. Представьте, если вам говорят: вы торгуете наркотиками,  вы печатаете фальшивые деньги, вы зарезали свою бабушку, чтобы получить ее квартиру. Вы - это не вы. Вас нет. Вы призрак, труп, дырка от бублика. Докажите, что это не так. Что вы при этом почувствуете? Станете доказывать? Оправдываться? С какой стати?

УК РФ, ст.129 Клевета. Распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица, или подрывающих его репутацию... Не стану цитировать целиком, при желании может прочитать каждый. Люди, которые говорят и пишут, что на всех лучших российских писателей работают "негры" никогда не заявляют это напрямую, от первого лица, и не приводят никаких доказательств. Они якобы от кого-то слышали, либо "всем точно известно", и т.п. Они сами прекрасно знают, что врут, но не врать не могут, им кажется, что от этого вранья им становится легче.

-В книге «Игра во мнения» вы описываете нелицеприятное общение со своим однокурсником. Сейчас,  как всегда наверно, писатели и поэты существуют по-разному, и степень их материального успеха не всегда связана со степенью  их таланта. Вы с блеском работаете в хорошо продаваемом жанре детектива. Нет ли у вас желания писать другую прозу- не детективную. Имя у вас уже есть. Есть ли желание обходиться без трупов в текстах? В книге «Игра во мнения», только что вышедшей в «Издательстве Астрель», можно познакомиться с вашими реалистическими и метафорическими рассказами. Будете ли вы продолжать работать в этом жанре?

- Дело не в материальном успехе. Я уже говорила, что жанр - понятие условное. Я пишу, как умею и как хочу. А сокурсник мой - человек несчастный, у него амбиции в сто раз выше таланта. Это беда, трагедия.