ВИКТОР ЕРОФЕЕВ

РУССКАЯ КРАСАВИЦА и РУССКИЙ ИДИОТ СРЕДИ ЦВЕТОВ ЗЛА (журнал «Петербург на Невском»)

 

Виктор Ерофеев- писатель, автор книг «Русская красавица»1996, «В лабиринте проклятых вопросов»1996, «Страшный суд»1996, «Энциклопедия русской души» 1999, «Бог Х» 2001, составитель антологий «Русские цветы зла»1999, «Время рожать» 2001. Рассказ В.Ерофеева «Жизнь с идиотом» лёг в основу либретто одноимённой оперы Шнитке. 

 

            -Мне хотелось бы поговорить о жизни с русскими идиотами. Вы так хорошо описали это состояние обречённости- когда к нормальным людям пришёл рыженький, в кепке, всё порушил, извратил. Фильм «Идиот» год назад всех заставил задуматься о благородном не таком, как все. Уж такой прекрасный, чистый камертон искренности князь Мышкин- так значит сразу и идиот. И действительно идиот, ничего позитивного для окружающих так и не сделал. Не одно, так другое. Как вы считаете, Россия обречена с ними жить вечно?

            Е.-Я думаю, что все обречены жить- в России, без России с русским идиотом, каждый живёт со своим идиотом . Безотносительно от страны, в которой мы живём, человеку свойственно перекладывать идиотизм на соседей, на родителей, детей, начальников, подчинённых, на государство- между прочим это везде. Я был в Швеции, Германии, Голландии,  Англии. И везде одно и тоже. Жизнь с идиотом- это часть нашего внутреннего мира. Неразработанная тема. Человек готов принять, что идиот- это внешнее. Идиот -это еврей, татарин, чеченец, американец и так далее. Но любой всегда болезненно соглашается, что  в нём самом есть идиотизм. Применительно к нашей стране, начиная от Иванушки Дурака, блаженных, юродивых,  идиотизм является положительной чертой. Куда ж нам деваться от них. У нас и лучшие писатели- это идиоты. Гоголь идиот. Платонов с точки зрения здравого смысла – тоже идиот, и так далее. Мы родина идиотов.

            -Но у них тоже там тоже своих хватает- Ницше, например.

            Е. -Ницше не идиот. Он сумасшедший. Он сошёл с ума от того, что было с чего сходить.  Но идиот -это человек, который особым умом не обладает. То есть не обладает склонностью к анализу.

            -Вы считаете, что это в этом  отличие?

            Е. -Есть ещё и другие отличия. В принципе, идиот - это человек, которого так несёт волна собственных эмоций, чувств, ощущений, порывов, что он не поддаётя логике событий.

            -Идиот типа духовный онанист?

            Е. -Ну не совсем. Хотя в  опере Шнитке «Жизнь с идиотом» мой герой постоянно этим занимается. Мы считаем, что идиотизм однозначен, но он бесконечно разнообразен. Основная черта идиотизма в том, что он в человеческой природе неизживаем. Он там, и с этим надо смириться.

            -Но тут ещё всплывает русская красавица, которая поддерживает русского идиота. Мерзкий тип  лежит  на печи, а русская красавица, вместо того, чтобы послать его куда подальше с его двигающейся печью, говорит- ах, ах, люблю! Нравится ей нестандартный маргинал! Да она сама идиотка в глубине души, вот её к идиоту и притягивает. Настасья Филипповна такая странная вся, что даже несомненная красота, которой её одаривает Достоевский, её не спасает.

            Е. - Русская красавица – плюралистический тип, и тоже бывает разная. Но то, что она бывает дурёха, без проблеска собственного сознания- это бывает часто. Хотя русская красавица- не издевательский термин. Она действительно красива. Но как с её красотой связан ум, способность себя раскрывать, как она умеет его представлять-… дело в том, что русская красавица часто неразмыкаема.  Русская женщина всегда оборачивается  как сексуальный объект. Прежде всего как сексуальный объект. И лишь  дальше как человек, а  дальше как разумное существо.

            -Сейчас русские красавицы видоизменяются.

            Е. -Появляется совсем другой тип русской красавицы, не склонной к идиотизму, но склонной к русской расчётливости. Это нас всё больше и больше окутывает. Человек, который лучше всего читает Россию – это не банкир и не министр обороны, а русская красавица. Она чётко представляет, что ей надо и под эти представления подгоняет реальность.

            -А не кажется ли вам, что  идиот замылился. И вся парочка целиком уже не та, что прежде.

            Е. -Идиот как интеллигенция- это  уходящая натура. Западное сравнение-это  красавица и чудовище, практически не изменилось.  У нас же пафосный герой сменился- место идиота занимает бандит, банкир.

            -Но и Красавица распалась на следователя и проститутку!

            Е. –Нет! Она распалась на романтическую девушку, ищущую своего принца- под ним  часто подразумевается банкир, и некую блядовитую особу, проститутку. Все иностранцы поражаются блядовитости русских красавиц, тому, как легко они заманиваются в койку… Одновременно она распались на бизнес вумен, следователя, руководителя шоу-бизнеса, менеджера. В литературе и кинематографе возник такой новый тип русской красивой женщины- хлёсткая натура, которая в бизнесе скоро забьёт мужиков своей бескомпромиссностью по отношению к конкурентам.

            -А не происходит ли следующее- русская специфика теряет соль, её любимая парочка распадается, мы вливаемся в мировое глобалистское месиво…

            Е. -Проститутка- интернациональный тип, у неё есть своё локальное проявление,  такое же, как женщины с собственной инициативой.  Но за последние 20 лет мы выпали из своих муз и потеряли представления о своих национальных героях. Конечно сейчас идиот в лучшем случае может возродиться в виде горьковского босяка-бомжа, русская красавица- возродится в качестве монашки, которая, плюнув на этот развратный мир, уйдёт молиться господу. Но  представители среднего класса считают, что в России должен восторжествовать карикатурный прагматизм, и что-то в этой карикатуре получается, складывается.

            -И тогда рождается литература Донцовой и Марининой, в которой нет ни русских идиотов, ни русских красавиц…

            Е. – Сейчас появилось большое количество псевдокниг- обложка есть, бумага есть, а открываешь- и  там ничего нет. Русские привыкли, что в книге есть истина, а там то её и нет. Это на Западе к книге спокойно относились как к справочнику, из которого можно узнать разное – изучить кулинарию,  банальные истории, а можно подсесть на гения и тоже его изучить. У нас же всегда было более трагическое переживание культуры. Действительно кажется- что рухнула эта русская пара- красавица и идиот- и Россия загнулась. Нет книги- и культура кончилась. На самом деле мы трагически переживаем события, которые другие народы мира переживают как норму. Книга или псевдокнига? Конечно псевдокнига! Там и буковки лучше и обложки поярче. И от этого народ понесло на развлечения. Вот главное событие последнего времени- русские красавицы решили повеселиться и впали в блядство, русские веселящиеся идиоты уже совершенно явно просятся в сумасшедший дом.

            -В книге «Русские цветы зла» вы выстраиваете тексты по нарастающей- от описания странной судьбы русского офицера брежневской эпохи до чудовищной уборщицы Владимира Сорокина, в которую забивают какие-то немыслимые технологические трубы на партсобрании. Цветочки зла росли на обочине полей и были даже красивы, как васильки…  Но когда литература стала  полем из декоративных цветов, а пшеницу никто не хочет выращивать…

            Е. -Это тоже к вопросу об идиоте. Если мы живём с внутренним идиотом, то мы живём с внутренним злом. Русская традиция этого очень не любит. Если вы предпочитаете  внутреннего идиота и зло - выдавите внутреннее зло, найдите другие маски стран и народов и заставьте их изображать зло. Поэтому у нас расцвели на поле васильки и декоративные цветочки. А вот то внутренней зло, которое в нас есть, мы его всегда прикрываем.  Внутреннее зло – его даже Достоевский стеснялся, хотя предполагал, что оно глубже залегает, чем социалисты считали, но всё равно не так глубоко. Получалось, что добро всегда в итоге абсолютно, а зло всегда приходило к нам из какого-то переулочка.  Тем не менее, современная литература заговорила о внутреннем зле. Поэтому я и сделал книжку «Русские цветы зла», менее всего апеллируя к Бодлеру.  Я считаю, что до сих пор мы слишком себя перехваливаем, считаем себя гуманистами, принцами и принцессами, а живём при этом  весьма скверно, и в душе у нас всё перепутано. Как будто проводки не туда присоединены . Русская литература всегда себя сдерживала. Она говорила- если вас освобождать, дорогие свиньи, то надо признать, что вы не свиньи, а граждане России. Когда настала эра горбачёвского освобождения, наши граждане получили свободу, то выяснилось, что страха в душе  гораздо больше, чем жажды освобождения и ясного адекватного представления о себе.

            -И тогда маргиналы заговорили во весь голос…

            Е. -Произошла резкая смена в литературе, скандал, гражданская война этакая. С одной стороны гуманисты типа Гранина встали,  с другой стороны пришельцы пришли, «Идущие вместе», против всех тех, кого я собрал в одну корзинку-

            -С призывами жечь…

            Е.-  Жечь, топить, высылать из страны.  Всё это с высокой подачи,  конечно, случилось. Не сами же они по себе пошли. Но они прекрасно понимали, что скандалить нужно с писателями. Здесь они доказали одну интересную вещь. Все думают, что русская литература провалилась, а оказалось, что наоборот- чтобы сделать себе политическое имя, надо поскандалить с русской литературой.

            -Ну и какова в свете этого роль литературы и искусства вообще? То, что должно быть зеркалом, превращено в осколок, который пытаются затоптать. А широким массам достаётся телевидение, покрытое декорациями и декоративными цветами

            Е. -Здесь много от нашего трагического восприятия жизни, не у нас только идиотское телевидение. У нас  на ТВ всё таки работают люди, хоть какое-то отношение к культуре имеющие. Если мы кричим «Пожар! Ужас!»- это от интеллигентской паники.  Я думаю, ничего страшного не происходит, особенно на общем фоне общего перерождения мировой культуры, когда в ботинках можно увидеть больше культуры, чем на картине. Материальная культура превращается в заместительницу духовной культуры. И ничего страшного в этом нет. С одного сука культура перепрыгивает на другой, и теперь вот сидит вместе с ботиночками, автомобилями, каким- нибудь модным женским бельём из модного магазина- и ничего плохого не происходит. Но мы все побеждены страхом перед масскультурой, перед дьявольским явлением культурного распада. Если серьёзно говорить, то, конечно на нас движется  ледник человеческого оглупления. Видимо, действительно, человеку не всегда необходимы те технологические и высоко технологические костыли, которые он приобрёл- все эти компьютеры, автомобили, ракеты. Мозг ослаб. Я езжу в последнее время много по Европе, и, действительно, это проявляется повсюду, особенно  на уровне интереса к книжкам. Люди ищут удовольствие в зоне телевидения, видео-аудио. Но пока ещё жить можно. ТВ можно каким- то образом превратить в любопытное место встречи. Здесь так же как с псевдокнижками- народ изголодался по развлекухе. Зритель стоит, топает каблуками  и кричит: «Дай зрелищ!».

            -У Сёрена  Кьеркегора выделено три стадии человеческого существования- эстетическая, этическая, религиозная. Мы сейчас увязли, или, скорее, опустились на эстетическую. Эпоха такая.

            Е. -Не знаю, нужен ли нам Кьеркегор для объяснения сегодняшней реальности. Для него главное было – что человек проходит первую и вторую стадию, и понимает, что это ему ничего не даёт, и из какой-то глубины отчаяния  начинает рождаться вера. Что у нас, кстати, довольно грамотно отразил Лев Шестов до революции, независимо от Кьеркегора. А я не думаю, что мы так уж прямо сейчас завопим  по поводу веры, потому что у нас то как раз  сейчас активно пошла религиозная стадия освоения мира. Все перекрестилась, русские начальники все со свечками стоят на Пасху. Так что, наверное, Кьеркегор бы скорее удивился, чем обрадовался бы.

            -Ну эти свечки такие эстетические какие-то, а не религиозные.

            Е. -Да уж какие эстетические, когда с работы можно полететь, если не зажжёшь.  Эстетическая держава! Я думаю, что касается религиозных дел, мы находимся у агонии практически всех мировых религий. Мусульманство агонизирует- отсюда фундаментализм. Православие агонизирует- отсюда такое мракобесие и страшное, страшное обрядоверие. Протестантизм агонизирует. На этот раз, боюсь, нам с Кьеркегором уже не по дороге. Скорее всего, я думаю, на нас выпрыгнет, к нам подойдёт какая-то новая религия. Кто её будет представитель, кто предтеча, и чего она от нас потребует- непонятно. Но поскольку вся метафизическая  энергетика ушла- из Европы уж точно, а у нас превратилась в карикатуру, то в 21 веке что-то такое произойдёт. Она может из Интернета возникнуть, из какой-нибудь глупости, из отсталого  района придти - из Калькутты, пригорода Питера – но что-то такое произойдёт. Ясно что горстка религий, обслуживающая население на очень маленьком отрезке пространства, когда здесь татарин, там русский, здесь араб- там иудей, и объясняющая, что мой Бог лучше, чем у тебя- это какая-то галиматья. Это не униатство, не какой-то эйкуменизм, либерально стремящийся примирить Голгофу. Совершенно непонятно, какой это Бог будет. Человечество за последние сто лет достойно какого-то примирительного Бога. Такой раскидательный сейчас бог у всех, такая злоба- что-то в воздухе такое готовится. Вы знаете,  греки перед приходом Христа ставили на дорогах такие камни и  на них писали «Неведомому Богу». Такая же ситуация и сейчас. Не знаем, откуда появится. Но поколение сегодняшних богов всё ушло в отставку, как правительство.

            -Ожидание второго пришествия?

            Е. -Как древнегреческие боги стали для нас олицетворением добродетелей и пороков, перешли в детские книжки, так и  поколение наших божеств тоже туда перейдёт, передвинется, не дай бог кого-нибудь мне оскорбить своим высказыванием. Я думаю, 21 век будет над этим думать больше, чем над чем-нибудь другим.

            -Бог есть любовь. Вы пишете в книге  «Бог Х», что  любовь к женщине- это та сдача, которая остаётся у мужчины от  нерастраченной  любви к Богу…

            Е. –В 19 веке «любовь» в словаре –это любовь к отечеству и Богу. Весь 20 век только и занимался тем, что переводил понятие «любовь»на язык половой любви.

 В моём романе «Страшный суд» главный герой написал роман «Век пизды». Вот этот век прошёл, дойдя до логического конца. Но не вечным же пламенем гореть. Теперь мы будем идти в какую-то другую сторону. Какая это сторона- неясно.

            -Чем больше люди говорят о сексе, чем больше его показывают, тем меньше им занимаются. Они отдали по глупости свой секс писателям, фотографам и режиссёрам.

            Е. –Кролики и собаки- это не эротика, это инстинкт. Раньше восхищались шеей и руками, потом -плечами, ногами, бюстом, сиськами, животом, лобком, жопой. Все зоны, связанные с сексом, мы уже освоили. Дальше будет только повторение. За предельным обнажением следует предельная девальвация этого всего. Девальвация связано с удовольствием. Хорошо или плохо- но мы это отработали.

            -Мне кажется, это свидетельство потери веры. Человек разучился непосредственно верить своему удовольствию. Он пытается постичь духовное через ползанье по телу…

            Е. -Тело греховно только в определённых религиозных традициях. Чего тело обижать, оно и так  было обижено в течение многих веков. Реабилитация тела, ренессанс тела, внимание к  культуре  тела- это у нас только недавно произошло. У нас в России вообще не было культа тела. У нас не было Ренессанса. Тело для русских – это было помойное ведро, об этом писатели боялись  писать.  Недавно пришла мне мысль, что Сонечка Мармеладова торгует телом, которого нет. Трудно представить Сонечку голой, что она встала раком. Она не для этого создана.

            -Духовная проститутка.

            Е. -Она лишена тела. Великий реалист должен  представлять, что у героини есть какие-то отверстия. Если внимательно прочитать «Преступление и наказание», то можно заметить, что роман лишён интриги. То, по поводу чего все озабочены- всё это происходит по поводу посягательства на то, чего нет, по поводу посягательства на проститутку без тела. Мне кажется- мы –русская культура- слишком быстро стали жаловаться на тело, всюду опять хотим проскочить в духовность. В теле дурного ничего нет. Плохо, что мы такие идеалисты. На середину мы не согласны. Ах, тело! Значит дух потеряли!. Ах, душа! -значит тела нет. Мы всегда что-то по дороге теряем.

            -А что вы думаете о попсе? В ней есть выставленное напоказ тело- такое, как народ простой мечтает.

            Е.- Народная культура -это реальное. Она связана с человеческой природой, Бахтин это описывал. Но всё это утратилось- и у нас и у американцев.

            -Попса это от цветов зла, когда мечта о запретном стала доступной для всех?

            Е. -Это следствие того, что корни культурные подгнили, их просто нету. А откуда то нужно черпать самую примитивную энергию – отсюда возникает попса.

            -Это мутировавшие цветы зла?

            Е. -Это такая развлекуха, которая построена на самых примитивных человеческих пожеланиях.  Это тождество. Единица равна единице. Цветочки- они всё же сложные, у них корни, тычинки, лепестки.

            -Это мох.

            Е. -Выросший на неприличном месте.

            -А на какой грядке цветы зла  пышнее произрастают- в Петербурге или Москве? Ну, не цветы зла, а просто растения культуры…

            Е.-Надо сказать, что они должны в идеале дополнять друг друга, чего никогда не получается. Потому что они ничего друг о друге не знают, и не хотят ничего знать. А когда узнают, то удивляются-  у них тоже чего- то, оказывается, есть. Взаимное такое невнимание. Конечно, Питер- город более многострадальный, чем Москва – по разным причинам. У вас была очень сильная, очень структурированная культура 19 века, она была реально вся уничтожена. В Москве она просто растворилась.  В Питере произошло прямое уничтожение культуры, города, населения. Надо понимать, что сегодняшний  Питер- это совсем другое население. Говорить сейчас о Питере можно с ужасом, как о самоеде, который сам в себе самое ценное  съел. Питер- это наше горе. Москва это такая хамоватая торговка, которая вышла на базар, орёт, кричит, которую хорошо слышно, она яркая, всё у неё получается. Но той структуры, стильности, которые были у Питера, ей никогда не достичь. Что касается совсем новой Москвы, которая заявляет о себе как о гигантском свободном мегаполисе,  где всё перемешивается,- там действительно много забавного. Это одна из столиц мира -на что, кстати, Питер уже совсем не тянет теперь. Если Москва была раньше торговка, подмазанная довольно неуклюже, то теперь она превращается в  «мэлтинг пот», где всё смешивается и растворяется, но сила и энергия есть в Москве, это чувствуется даже когда приезжаешь из Нью-Йорка или Лондона. А это уже показатель. Но Питеру и совершенно не надо претендовать на ту роль, которую он не сможет осуществлять. Мне кажется, выживание Питера должно идти за счёт высокой технологичности культуры, стиля и жизни. У Питера есть европейский ресурс, он рядом с Европой. Питер-  это единственный город России, где не задаёшься вопросом, является ли Россия Европой. Конечно является. Балтика рядышком, волны Швеции плещутся и прочее, и прочее. Мне кажется, если Питер будет разыгрывать европейскую карту, он может уйти далеко. Вот как раз Москва на европейскую карту не подсядет, у неё это не получится. Европейская карта – это   сочетание двух культур и их смотрины. Россия и Европа осматривают друг друга. За счёт оприходованности двух культур Питер можно сделать классным городом. Питер всё же выше. Приезжаешь, видишь- депресняк  ушёл, по крайней мере с главных улиц. Значит выжил. Значит, Москва ему не помешает. Хорошо что есть Москва и Питер. Есть что сравнивать. Без Питера, при наличии одной Москвы, Россия была бы совсем отсталой. Питер называют – Европа на Неве. Хорошо что город переименовали, что хоть что-то сделали. Тусовка питерская – нелепее, провинциальнее, Питер отличает тяжеловесность... Но Питер не должен бежать за Москвой. Сильные стороны Питерского менталитета- это склонность к анализу, собственные ресурсы, склонность к самоиронии- редкое чувство для России, кстати.

            -Потрясает китайщина в Москве. Много возведено чего-то грандиозного, раздутого, но какого-то хрупкого изнутри. Похоже на китайские фонарики из бумаги.

            Е. -Это с точки зрения Питера. А так что значит «китайщина»? Я недавно был в Шанхае- вот это Китай!  Это тысячи небоскрёбов стоят и все бизнесы мира там. Что касается «китайщины» в смысле дикости, «китаизма» в19 веке- то всё изменилось. С точки зрения невероятной продуктивности Китая-  Россия -да, у нас много чего есть, люди, мозги. Но когда я попал спустя 12 лет в Шанхай, я понял, что русские подобны тому герою, который всё проспал на печке.  За 12 лет они невероятно, что  сделали. А у нас до сих пор представление о них как о забитой, отсталой нации.

            -Над чем вы сейчас работаете?

            Е. – Я закончил  роман «Хороший странник», она издана и имеет большой успех в Германии. Это книга о Гамлете наших дней, о семье, об отношении детей и отцов, царей и королей- это моя семейная история, история  моего литературного диссиденства. На мой взгляд, она тянет на гамлетовские страсти. Роман вышел на немецком, впервые в истории немецкой журналистики -в немецкой газете тиражом 600 000 экземпляров. 25 апреля состоится презентация в России.

            -А телевидение для вас- это что?

            Е. -Сначала это был вызов самому себе. Потому что русский писатель косноязычен, неряшлив, у него перхоть в голове и всякое такое. А ТВ всё это безжалостно выставляет. Появляешься на экране, и тебе все говорят в лицо всё то, что о тебе думают. Сначала хотел сделать рассудительную программу. Стало получаться.  Параллельно стал делать платоновскую такую передачу об идеях. Передача рассчитана на самопознание. Конечно, нельзя телевидение превратить в журнал «Вопросы философии». Мне кажется, что это забавно- то, что через телевидение можно проводить достаточно сложные представления о жизни. Мы работаем и будем работать с весьма тонкими темами. Я  могу сказать, что нигде в мире не видел таких программ. Французское ТВ  отличается интеллектуализмом- но всё равно они работают на событиях, на личностях, на фактах. Рейтинг «Апокрифа» растёт- это огромный успех.  Происходит странная возгонка мыслей. Люди раскрываются, говорят то, что не говорят самим себе, это находит отзыв. Люди должны отдавать себе отчёт в том, что у них там, в душе, творится. 

            -Вы заполняете пустоту, удовлетворяете потребность телезрителя в умной беседе о человеческом…

            Е. -У нас всё ТВ построено на компромате- или на личном,  или на общественно-государственном. Кто-то кого- то постоянно закладывает. А мы никого не закладываем. По чисто человеческим измерениям у нас получается добрая передача.

            -А кого бы из петербуржцев вы хотели бы пригласить на свою программу?

            Е. -Весь цикл «Апокриф» начался, кстати,  с передачи о вашем Гребенщикове. У меня и Валерий Попов был, Пиотровский был. У вас замечательные люди. Только сама тусовка пожиже.