Флоренские

ТРОФЕИ МИТЬКОВСКОЙ ПОБЕДЫ

            Всё таки петербургские Митьки- это явление многогранное, долгоиграющее и имеющее в своей сердцевине очень живучую и правильную мульку, типа иглы Кощея Бессмертного, не дающую этому явлению развалиться, захиреть и уйти в анналы истории постперестроечного андеграунда.

            Замечательный проект под названием «Митьки», появившийся в 1984 году сначала в виде слова- в книге Владимира Шинкарёва, собравшей байки о жизни питерской люмпен -богемы, всё длится и длится, длится и длится. Хотя вроде бы и типаж русского люмпен -интеллигента, пьющего мужичка в тельняшке и ватнике, рассуждающего в минуты наивысшего подъёма о философских безднах и проклятых вопросах- вроде бы этот типаж уже остался в прошлом, в наших отечественных 80-х, слился как-то незаметно в разверзшееся очко капитализма с мутными потоками разложившегося социализма. Уже нет тех  мудрено-пьющих мужичков, они повымерли, либо бросили пить, либо пьют, но по-новому- молча, угрюмо о грязно в панельных гетто городов и деградировавших поселениях на природе. И пьют эти новые мужички  новые грязные напитки, уносящие их по 30 000 человек в год на тот свет, палёные напитки подвального розлива, лишающие мозгов одним грубым ударом, не   дающие пофилософствовать всласть, заставляя иной раз добрым словом помянуть отечественные незабвенные «пшеничную» и «столичную», чистые и дешёвые, как слеза алкоголика из развитого социализма.  

             В Русском музее открылась большая выставка небольшой части  Митьков – мужа и жены Александра и Ольги Флоренских. Называется она «Русский трофей».  Вообще, Митьки, которые «не желают никого победить, и поэтому завоюют весь мир», имеют трепетные и глубинные отношения с темой войны.  На примитивистских картинах и рисунках Митьков часто встречаются самолёты и танки, матросы и военные корабли, военное наше всё, на которое довольно тупо и безрезультатно  работало 90 процентов населения в брежневские вялые времена. Работало, работало безостановочно, как самовоспроизводящаяся машина, не имеющая никакой функции, кроме как  самовосстанавливать своё пышное тело, покрытое, подобно коже динозавра, всякими военными прибамбасами из ядерных боеголовок, военной формы и прочей военной дряни. Работала эта гигантская военная мирная машина, стоящая на запасном пути, как огромный воплотившийся бред шизофреника, работала  и медленно развалилась, разворовалась, растащилась на измельчённые, лишённые силы части, как труп льва растаскивается жуками навозниками и муравьями.

            О чём выставка «Русский трофей» Флоренских? Пожалуй, об этом. Несколько пышных залов Мраморного Дворца, филиала Русского Музея, еще несколько лет назад надменно предоставлявшего свои обширные выставочные пространства исключительно западным художникам, в целях догона нашей умственноотсталой лилипутской худосочной русской культуры до передовой, далеко ушедшей от неё современной западной, ныне эти залы были вольготно заполнены огромным количеством объектов и картин Ольги и Александра Флоренских. Что само по себе уже доставляет счастье. Ибо в отличие от москвичей, любящих и имеющих условия создавать искусство «Размахнись, рука, разойдись, плечо»- искусство питерское по большей части- искусство малых форм и малых количеств, порождённых в условиях малоденежья, тесных мастерских и отсутствия интереса со стороны покупателей.

            «Настоящая субмарина», «баллистическая ракета», «паровая торпеда», «вертолёт», «тральщик», «знамёна и флаги», «пулемёты», «пистолеты» и «взрыватели», «трофейные фильмы»  и «полковая казна» - вот неполный перечень выставленных  Митьками художественных объектов. Они по размеру- примерно почти как настоящие, возрождая в душе ощущения, сходные с теми, что возникают при посещении артиллерийского музея. Но при небольшом усилии воли, снимающего внешнюю обманку удовольствия от всего этого железного, стального, цвета хаки  и со всякими проводками и штукенциями, разум внедряется в материальную основу этих форм. Экая помоечная дрянь таится под этими божественными военными формами! Несметное количество тазов, вёдер, баков, обломков жестяных труб, кастрюль, предметов кухонной утвари, баллончиков от сифонов для газирования воды, деталей от швейных машин и т.п. полезных в быту механизмов пошло на изготовление этой ослепительной военной мощи! Где-то, очевидно, плачет тётушка Федора со своим знакомым нам с нашего детства «Федориным горем» по поводу покинувших её дом полезных вещиц. Тазы и кастрюли ушли прислуживать военно-промышленному комплексу, оставив Федору комплексовать по этому поводу,  сидя в дикости и во мхах. Флоренские сделали эту метафору зримой и придали ей телесные формы.

            Оружие страшного государства СССР, пугавшего весь мир своей военной мощью (вспоминается детский анекдот эпохи Брежнева: «Чем СССР похож на Амура? Ответ: В руках оружие и всем предлагает свою любовь»), оно превратилось в кучу  смехотворного хлама, лишь внешне по форме похожего на устрашающие объекты, некогда любовно выпестованные миллионами рабов военной науки и производства. Грустная выставка, смеющаяся над одряхлевшей, потерявшей боевую крепкую улыбку мамой-родиной. Ещё вспоминается какая-то замечательная фраза кого то из классиков марксизма-ленинизма, о том, что история любит повторяться дважды- первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса. Флоренские с размахом и талантом этот фарс нам показали.

            У бомонда, собравшегося поглазеть на митьковский «Русский трофей», на лицах не спадала радостная и блаженная улыбка. Митьки заразили всех своей живостью и развеселили своим артистическим русским народным остроумием, заключающимся в умении «из гавна сделать конфетку».    

            Стоит ли горевать по поводу извратившейся военной мощи своего отечества? Митьки предлагают «не брать в голову»... Лучше пойти на родную помойку- кормилицу и поилицу впавшего в люмпенизацию в массовых масштабах населения. И, как новые «генералы песчаных карьеров», падальщики и стервятники современной цивилизации, порыться с чувством и радостью в выброшенных везунчиками-яппи отходах, найти там своё недооценённое прошлое, приложить выдумку и фантазию, чуть-чуть покрутить отвёрткой и постучать молотком... Не плачь, баба, я снесу тебе яичко простое, а не золотое. Пожалуй, наша былая военная мощь- это такой протухший и скучный, никому неинтересный нафталиновый динозавр, которому пора настала вымереть. Парниковый климат посуровел, никому ваши шипы, рога, зубы и когти на фиг не нужны. Не вставляет. Будьте помягче, будьте как дети, будьте, как эльфы.

            Россия была хороша не тогда, когда бряцала своим имперским блеском и оружием, а когда военная мощь её становилась дрябловатой, и из её размягчившейся кожи проступали цветы искусства- всякие художники, писатели, задумывающиеся о сердцах человеков, поэты, изнеженные Чайковские и пьющие, но креативные Мусоргские... Как свеж, великолепен был русский футуризм, пролезший из разомлевшей обморочной плоти государства после гражданской войны. Может быть «Русский трофей»- об этом тоже. Откинем Марс как срам, восславим Аполлона! На выставке Флоренских очень хороша, кстати, их сочная живая живопись, карикатурно, по народному, изображающая парадные портреты и важные военные события.

            Выставка Флоренских проходила одновременно с выставкой Энди Уорхолла. Забавно было видеть гигантские шелкографии короля поп-арта, изображавшие шелковистый «GUN» (револьвер) во всю стену, гигантские «Серп и молот», «Ножи». Темы художника начала 80-х и наших русских художников 2000-х пересекались, их объединяло весёлое зубоскальство искусства на кровавых костях всяких жёстких  приспособлений для убийств.

            «Русский трофей» почти совпал с фестивальным чествованием  «Девятой роты» Бондарчука-младшего, пафосно и предсказуемо высекающего антивоенные слёзы из российского народа. Кому что нравится, но циничный смех иной раз дороже, чем честные слёзы.