Дудина- Энвер

Граффити: подъем из андеграунда в пентхаус

 

Если сейчас что-то растёт быстрее, чем цены на нефть, так это граффити. Похожие на какие-то инопланетянские поганки,  или цветы, или лианы, написанные непонятным шрифтом разноцветные непонятные знаки и слова  покрывают сейчас всё заброшенное, цементное, железное, однотонное. Эти орнаменты международны. Они встречаются во всех странах, где существуют угрюмые индустриальные плоскости. Не знаю, есть ли они в Африке, думаю, что тоже есть. Мне иногда кажется, что это какой-то ропот протеста и тоски новых людских поколений, психика которых подавлена монотонностью и серостью бесчеловечной среды обитания. Это какие-то микробы, которые зарождаются в душе  и находят выход в виде общего почерка, узнаваемых структур орнамента, крупноблочного, агрессивного, издевательски закругляющегося и объёмного, в противовес господствующим в городах прямым углам и скучным депрессивным плоскостям.

Лепнина, растительные орнаменты, изразцы, скульптурное убранство,  вроде бы как излишние полуколонны, эркеры и т.д. разнообразили прямоугольные формы домов в домодернистские времена,  заставляли стены играть своим декором со светом и тенью, разнообразя  визуальные впечатления человека городов. Теперь в жутких однообразных коробках и ничем не развеселённых плоскостях  выросло уже не одно поколение людей, и городское  народонаселение земного шара не имеет никакой возможности улучшить среду своего непосредственного обитания. Индустриальное уродство и монотонность - то ли общественное, то ли чьё-то, исправить ситуацию можно или противозаконно, или с чьего то разрешения.  Смелые граффитисты, вооружившись баллончиками, пытаются  создать иллюзию форм и орнаментов на убогих плоскостях. 

Мне нравятся уличные игрища граффитистов. Это последний оселок свободы творческого самовыражения при помощи линии и цвета, это новый вид народного искусства, это как игра на балалайке, при  помощи которой бедные люди боролись с депрессией, не в силах по другому изменить свою жизнь.

Мой сын, которому 16 лет, сказал мне, что граффити- это международный язык общения молодёжи. В Венеции, в Хельсинки, в Милане мы видели разные виды граффити, и Саша сказал, что одни из них означают, что эта территория находится под властью африканцев, другая- под властью арабских эмигрантов, иные места означали языческие символы и означали их принадлежность людям белой расы. Мне подумалось, что новые поколения подобно котам метят территории. Но самое удивительное, в месте, помеченном арабскими знаками, реально обнаружилась  шаверма, хотя в других местах Венеции были  только пиццерии.

В Петербурге мне нравится развитие искусства граффити, оно становится всё более красочным, всё более тонким по колориту и разнообразным по сюжетам, всё больше встречаются фигуративность и человеческие лица.

Очень обидно за профессиональных художников, у которых нет такого драйва, как у юных граффитистов, они могли бы покрыть потрясающими фресками наши унылык и безобразные блочные дома…   

            В июле в Выставочных залах Музея городской скульптуры будет проходить выставка, посвящённая  истории и  современным проявлениям искусства граффити. Куратор выставки- художник Энвер.

 

-Энвер, вот ты собираешься в Выставочных залах Музея городской скульптуры делать выставку «Улицы города N», посвящённую граффити. А какой символ чаще всего используют в граффити?

-Как-то в начале 90-х  один толстый московский журнал по искусству заказал мне интервью с турецким художником-дипломатом Догансаем. Его выставка проходила в Русском музее. Помимо картин он увлекался «фотографией стен», которые снимал во всех точках земли. Один из моих вопросов был сформулирован как и у тебя : «А какой символ чаще всего изображают на стенах в мире?». Немного подумав, он ответил - «сердце, пронзенное стрелой».

- Неужели? Неужели это граффити, а не просто что-то типа «Здесь был Вася»…

-Конечно же сердце – этот тривиальный символ роковой любви изображали и в Нью-Йорке в 80-м году. Первый брэйк-данс на картонке, рисунки спреем на стенах, крэк, «вареные» джинсы – характерные приметы молодежной «активности» того времени. Юные художники отличались смелостью и агрессивностью, захватывая целые кварталы (например, Ист-вилидж, ангары в порту), предназначенные к сносу и покинутые обывателями. Непригодные для жилья, такие места легко превращались артистической богемой в модные сквоты, независимые галереи, бутики и другие тусовочные точки, где можно было услышать новую музыку, легко найти наркотики и развлечения, необремененную хитрыми обещаниями - быструю любовь. Оформлялись такие пространства по преимуществу граффитистами или скрэшмэнами (царапальщиками, как их называли).

-А как граффити перекочевали в высокое искусство?

-К тому времени неоавангард полностью испепелил себя концептуальными поисками и минималистическими практиками. В лабиринте большого искусства, кажется, навсегда была потеряна нить, связывающая художника и публику. В последствии критика назовет этот период «кризисом антиискусства» и разочарования. Как никогда арт-рынку  требовалась «новая кровь», новые идеи и новые авторы. Этот процесс захватил не только продвинутую Америку, но и очевидно проявился в интеллектуальной Европе. Всем захотелось чего-то материального, того, что можно потрогать руками. Например, - картину; пахнущую краской, «грубую», реальную, об которую можно зацепиться или испачкаться. По обеим сторонам океана, словно грибы после радиоактивного дождя на почве ожиданий стали прорастать: неоэкспрессионисты, трансавангардисты, новые фовисты и другие «новые». Феноменальный взлет широкоформатной живописи подогревался стратегиями разудалого дилетантизма, «как-бы примитивизма» и откровенной «модной неряшливости»,  провоцирующей неофитов к экспериментам и эпатажу. Не отставали от них  и «старички» арт-рынка, вспомнив в одночасье методики «живописи жеста», транса 50-х и арт-брут. На волне интереса к  примитивным визуальным откровениям, включающим в себя также и наскальную живопись древних охотников (ставшую снова модной) поиск новых гениев начался. Тогда (в начале 80-х годов) предприимчивые кураторы и галеристы Нью-Йорка обратили внимание на своих современных «пещерных художников» -  уличных граффитистов-хулиганов, «зорро подземки». ЛАРИ ГАГОСЯН гэлари, ТОНИ ШАФФРАЗИ гэлари, МЭРИ БУНН гэлари, ХОЛИ СОЛОМОН гэлари и ряд других фешенебельных галерей вычленили из молодежного андеграунда сборную команду, ставшую в последствии звездами новейшего искусства. Миф, имея вполне конкретную реальную платформу,  выстраивался легко и прочно. Это были молодые люди (18 -25 лет), по преимуществу цветные, вполне понятно, не имеющие высшего художественного образования (в некоторых случаях вообще без образования), не избежавшие уличных пороков и превратностей судьбы (наркотики, СПИД и др.), но при этом обладающие несомненным талантом и бурлящие настоящей творческой энергией.  Так, что Великого менеджмента и промоушена не потребовалось.  Будь точным, знай, плати неизбалованным  ребятам крупные гонорары и раздувай классически-накатанную рекламу про найденную Золушку. Всему миру известно и ожидания публики не будут обмануты - кто станет принцессой. Из пространства частных галерей их искусство, как комета, пронеслось по большим выставочным залам многочисленных биеннале и других репрезентативных выставок. Оно станет повсеместно признанным и дорогим, осядет в музеях и знаковых коллекциях. От скромных 3 000 долларов цена вырастет до 300 000. Даже серьезные визуальные институты, вроде ЦЕНТРА ИЗЯЩНЫХ ИСКУССТВ в ПАСАДЕНЕ, будут устраивать с ними ознакомительные «вуорк-шопы» и оплачивать их опусы на собственных стенах.

-Кто были самыми  известными граффитистами?

-Жан-Мишель Баске (БАСКЬЯ) был выходцем с Ямайки. Предание гласит, что его «раскрутил» Энди Уорхолл. Король поп-арта очень заинтересованно отнесся к рисункам  «юного дикаря», написал с ним совместную серию картин, любил его и как говорят, снисходительно прощал ему то, что другие называли «мерзкими выходками урода» (мог взорвать гранату на вернисаже или разрезать в галерее уже проданные холсты – типа «Этот кусок моей картины не продается»).  Признанный критиками (ФЛЭШ АРТ, АРТ-СКРАЙБ, КОНТЕМПОРАНИЯ, АРТ-НЬЮС, АРТ ИН АМЕРИКА и др.) «вундеркиндом», БАСКЬЯ  загипнотизировал эстетов шаманскими иероглифами в духе культуры Вуду, неожиданными колористическими решениями и психоделическим символизмом. Жизнь вразнос, бремя славы и провинциальная неумеренность в желаниях быстро «сожгли» художника. Он умер, не дожив до 30 лет, оставив о себе память гения и смутьяна. Чередой в памяти проходят другие западшие имена (ребята старались быть оригинальными и в этом): A-ВАН, НАМБА ФАЙВ, ФУТУРА-2000 и другие. Каждый из них имел оригинальный почерк и специализацию. Одни расписывали стены, другие автомобили и холодильники, только что появившиеся тогда мобильные телефоны были размером с кирпич, - расписывали и их. Единственным белым в этой команде был КЕЙТ ХЕРИНГ (КИТ ХАРИНГ), на нем можно остановиться подробнее, так как его сделали знаковой фигурой молодежного искусства 80-х. Используя пиктограммные фигурки людей из информационных указателей, он создал свой мир картин и скульптур, где воспел секс, гомоэротику, насилие и любовь. Практически бесполые, эти персонажи-человечки живут в различных обстоятельствах, от карикатуры до тотемических композиций в манере племени майя и ацтеков. «Белый абориген», работая большим маркерным фломастером (первоначально использовался складскими рабочими и докерами), показал однородное безумие потребительского общества в конце 20 века. В настоящее время скульптуры художника вы можете увидеть в Нью-Йорке или в Берлине на ПОТСДАМЕР ПЛАТЦ. Очень яркие и «как-бы пластмассовые» они напоминают нам, что мы живем в эпоху одноразового продукта и вся жизнь унифицирована, а дифференциация - мнимость. Оставив большое художественное наследие, он умер от СПИДа в 28 лет.

-А каких художников, на чьё творчество  граффитизм повлиял, ты мог бы назвать…

- Многие современники в то время испытали в своем творчестве тотальное влияние «уличной фрески» Джулиан Шнабель использовал включения трэш-предметов, как не запрограммированных случайностей. Матт Муликан возвел «трафарет плохого качества» чуть ли не в догму своего искусства. Питер Халле вдохновлялся в живописи планами эвакуации персонала из корпоративных помещений.

-Можно ли сказать о том, что граффити увлекались и русские художники?

 -Да, в Питере это были представители андеграунда Невского проспекта.  Для тех, кто использовал фломастер вместо академического карандаша, - такая практика была естественной (Клуб НЧВЧ, ранняя Пушкинская). Правда главным стимулом у нас была свобода творчества, а не деньги (сейчас многие уже подзабывают  «железные оковы» социалистического реализма).  Тимур Новиков и Андрей Хлобыстин использовали трафареты, Иван Сотников применял в живописи веник, Королевич Монро царапал, Олег Котельников не расставался с фломастерами… Маслов и  Зайка, Кирилл Миллер, Дмитрий Шагин, Африка, Вадим Овчинников, Инал Савченко, ГИПЕР-ПУППЕР  замешаны в «настенном креативе» не по детски…

-А ты, Энвер, баловался ли ты граффити?

- Я разрисовывал ванные комнаты эротическими граффити – все «поколение бури и натиска» имело в своем багаже навыки «уличной живописи»… Концом этого периода в истории искусства принято считать разрушение берлинской стены – самого большого европейского «музея граффити 20 века». Каждому упомянутому автору и «граффитистскому» периоду в его жизни можно было бы посвятить отдельное эссе…

-А что, собственно, нового внес граффитизм в «высокое искусство», в живопись?. 

-Первым, и однозначно идентифицируемым приемом, отличающим форму такого произведения, стало перередактирование, как художественный язык. Никогда раньше методы зачеркивания, замазывания, соскребывания не включались в арсенал выразительных средств визуальной поверхности. Можно, отчасти, сослаться на предшествующий абстрактный экспрессионизм, но в нем эта манера не была столь обнажена и засчитывалась в главной степени по линии автоматического письма, берущего корни от сюрреализма.   Вторым характерным признаком «граффитизма», относящимся больше к содержанию и контексту, является  мультипликационность (мультяшность) персонажей. До этого искусство не эксплуатировало в такой мере «мир комиксов и киноблокбастеров».  Скажем, что в одночасье холсты были прочно заселены образами «банальных героев», и их помощников, фонами их бэкграунда. Такая, пульверизация массовой культуры в тело «высокого искусства» не прошла бесследно. Общим штампом культурных коммьюнити сделались понятия толерантности и конвергентности общечеловеческих ценностей разных возрастов и разных народов, результаты, которых мы пожинаем до сих пор (мультикультурализм). Очень часто «вернисажный обыватель»  делает стилистическую ошибку,  приравнивая все граффитиские опусы к художественным ценностям «большого искусства». Арт-рынок и критики очень четко прочертили невидимую демаркационную линию между  «высоким» и «низким», «перлами» и «обыденным».

-А правила отделения мух от котлет известны?

-Они известны не многим избранным. В настоящем граффитизм имеет много лиц; кто-то из художников  продолжает штурмовать стены, другие оформляют диски, майки, автомобили и т.д., но в реформаторы искусства сейчас записывают не многих. В 21 веке креатив на площадях и переходах назван вполне плюралистично «стрит арт» (или «паблик-арт»), как он себя проявит покажет будущее. Но «сердце пронзенное стрелой» продолжает оставаться самым распространенным «настенным» образом в мире.