Тонино Гуэрра

НЕУЁМНОЕ СОЛНЦЕ СРЕДИ БУРНЫХ ЦЕРЕМОНИЙ

           

             Лучший экскурсовод города Наташа, потомственный житель Гатчины  Фёдор  и я- мы грелись на солнышке у Гатчинского Дворца уже больше часа в ожидании  Тонино Гуэрра. Время проходило в рассказах о проблемах  реставрации, о зацветающих прудах, о Гатчинских знаменитостях- писателе Куприне, который долго жил в Гатчине, и нынешнем министре культуры Соколове, родившемся в этом городке.

            Перед нами простирался обширный, засыпанный зернистым песком, плац. Вдруг вдали показалась солидная процессия. Вблизи это оказались одни мужчины в костюмах и одинаковых полосатых галстуках, похожие на авторитетов. Наташа высказала предположение, что это Назарбаев, который в это время знакомился с достопримечательностями Гатчины. Но это был не он. Тут выяснилось, что долгожданный гость застрял в пробке в машине на Пулковском шоссе, и сидит там уже целый час. Чудовищная пробка была связана с чем-то правительственным на трассе. Вспомнился почему то Пушкин в младенчестве, с головки которого стягивали чепчик при встрече с царём.

            День назад в музее-квартире Пушкина на Мойке-12 произошла презентация новой книги Гуэрра, изданной в России на русском, она называется «Тонино».

            -Это гора слов, это советы о том, как жить с нежностью и легко,- говорит Гуэрра о своей книге.

            Незадолго до этого Тонино был принят в члены Российской академии Художеств. Кроме «Тонино» продавались книги «Семь тетрадей жизни» и «Камасутра из Пеннабилли»- эротические рисунки 85-летнего маэстро. Рисовать Гуэрра начал, кстати, в России. В зале маэстро обнаружил свои пастели, которые предоставил для презентации директор галереи имени Тонино Гуэрра Сергей Цитлёнок. От этого итальянец сразу перестал нервничать, «как будто попал к себе домой». С момента написания первого сценария в 1960 году  прошло почти пол века... Сливки мировой богемы- Антониони, Пазолини, Куросава, Феллини, Тарковский, Параджанов -питались от этого источника... Недавно маэстро написал ещё 3 сценария... Ловишь себя на мысли в квартире Пушкина, что Тонино Гуэрра- это почти наше русское «всё»- то ли от того, что вся нынешняя  русская интеллигенция взросла на итальянском кинематографе, то ли  от сходства щедрых и многосторонних, солнечных по своей сути личностей Пушкина и Гуэрра, не считая внешнего сходства- лёгких рисунков, лёгкой эротики, лёгкого юмора... Когда Тонино пришлось попутешествовать на нашем обычном пассажирском поезде, курсирующем на южном направлении, после посещения вагонного сортира он воскликнул: «О! Я теперь знаю, что такое есть электрический стул».

            -Я очень люблю Россию. Я не говорю о политике. Я люблю Россию из-за большого количества друзей здесь. Человек возвращается туда, где у него много друзей...

            Но вернёмся в Гатчину. Тонино Гуэрра и его жена Лора приехали, но состояние их было понятно каким. Времени на экскурсию по дворцу уже не было, оставалось лишь полчаса на то, чтобы отдышаться после загазованного шоссе, не спеша дойти до ресторанчика и пообедать там перед отъездом в Италию. «Умоляю вас, никаких интервью! Утром Гуэрра дал три интервью для телевидения, дайте ему насладиться природой, самому осмотреть то, что он хочет!». Мы двинулись небольшой группкой по парку-  Тонино в белом шарфе и серой кепке, как и положено итальянцу ( по нашим представлениям, вынесенным из фильмов итальянских неореалистов), яркая рыжеволосая Лора с какими-то необыкновенными изумрудными глазами, их подруга художница-керамистка Инна Олевская с  длинными косичками и в юбке с рюшечками. Компанию сопровождали розоволицый блондин Сергей Цитлёнок,  директор Гатчинского кинофестиваля  Генриетта  Карповна Ягибекова и её кудрявая помощница в бежевом плаще. Получилось что-то, похожее на персонажей Феллини, выстроенных в цепочку.

            Гуэрра с изумлением осматривает Гатчинский дворец, возведённый по проекту его соотечественника Ринальди. Это, наверно, также изумительно, как если бы русский встретил в глубинке Италии русскую церковь с луковками и иконами кисти Фёдора Ушакова.

            -Все знают Палладио- и в Америке, и в Англии. У вас в Петербурге только и слышно – Растрелли, Растрелли! А здесь, в Гатчине - Ринальди, Бренна! Такие прекрасные архитекторы, которых несправедливо относят на  второй план! Кстати, а где похоронен Ринальди?

            Этот вопрос заставил всех задуматься. Действительно, итальянский архитектор воздвиг в этих северных землях такое романтическое здание, уносящее куда то вглубь, к римлянам, в Итальянское Возрождение, а что с творцом дворца было потом- никто не помнил.

            -Как так?- удивляется Гуэрра.

            Наташа вдруг вспоминает, что, построив Гатчинский дворец, Ринальди уехал на родину и след его там затерялся... Но в отличие от итальянского архитектора знаменитый итальянский сценарист не затерялся в парках Гатчины- его стали узнавать, просить автограф и  всячески мешать маэстро рассматривать уток  в водах Серебряного озера. Сверху сыпался и сыпался золотой дождь из палых листьев, среди берёз высились останки колонн коринфского ордера. При виде этих руин сгоревшего в 80-е годы адмиралтейства, Гуэрра пытается перевести на русский слово Ренесентименто - Возрождение. Именно возрождения, второго рождения требуют эти почти исчезнувшие следы былой русской роскоши.

            -Я в этот раз в Петербурге увидел исключительные вещи- покинутые кирпичные фабрики начала прошлого века, дом Нобеля. Дом, где жил великий изобретатель динамита и основатель Нобелевской премии, выглядит так, как будто в нём самом этот динамит взорвали.

            -Увы, в нашем городе, да и в Гатчине -повсюду следы безнадежных разрушений. И урагана «Катрин» не нужно...

            -О, да! – в разговор включается Лора. –Когда Тонино гуляет по Петербургу, он часто восклицает: «Осторожно! Венеция!».

            -Это волшебство не должно исчезнуть. Я узнал в этот раз поразительную вещь- о том, что Елисеевский магазин может попасть в приватные руки. Когда мы с Антониони

впервые увидели его, то застыли в восхищении. Не важно, в какие руки попадёт Елисеевский- главное- он должен быть сохранён!

            Под ногами шуршит палая листва, вспоминаются строки из стихотворения Гуэрра «Воздух», которые  известны публике по фильму Тарковского «Ностальгия»: «Легко вокруг головы- становится светлее, когда ты улыбаешься». Среди пихт как белки прыгают Гатчинские телевизионщики с камерами.

            В уголке кафе «Шанхай» ( стоило ли ехать в глубь от северной столицы) темпераментная восточная женщина  Генриетта Ягибекова окружает гостя истинно восточным гостеприимством, произнося тост за тостом, в один момент она даже от избытка чувств утирает слёзы. Гуэрра гладит её руку. Восторженность небольшой гатчинской компании возрастает.

            -Я был в Баку в гостях у Параджанова. Восточные люди близки итальянцам, они очень похожи на нас. Такие же чувствительные и открытые. Только у нас, итальянцев, не принято произносить тосты... Ещё я был на озере Севан- это потрясающей красоты озеро, помните, у Мандельштама есть стихи о Севане?

            Мы пытаемся вспомнить стихи Мандельштама.

            -Ваш город тоже очень красив. Он пугает своей красотою.

            В феврале Тонино Гуэрра, чья фамилия происходит от итальянского слова «война», откликнулся на просьбу сделать обращение к участникам  Гатчинского кинофестиваля экранизаций литературных произведений, посвящённого в этом году  теме войны. С Гуэрра гатчинцев познакомил Владимир Войнович, чья фамилия тоже, кстати, военного образца. Так угодно, видимо, Марсу...

            -Я  был во время войны  в плену в Германии, и когда  я смог смотреть на бабочку без желания съесть её- это было свидетельством того, что война кончилась...

            На наших тарелках лежат маринованные райские яблочки цвета бабочек-лимонок... Тонино их не ест.

            Перевод текста осуществили  в Гатчинском Салезианском образовательном центре «Дон Боско»,  в котором итальянцы обучают полиграфии гатчинских юношей и девушек. Речь заходит о том, что раньше Италия была в основном известна в России своими фильмами, сейчас- своими пиццериями и обувью. Гуэрра при помощи Лоры рассказывает о своём ученике Серджио Боско, который впоследствии стал знаменитым дизайнером обуви. Когда то Гуэрра преподавал в университете, и Боско не был его лучшим студентом... «Если бы я знал, кем ты станешь, я бы безжалостно ставил бы тебе двойки», - сказал Гуэрра обувщику при встрече.

            Любит ли Гуэрра пиццу? Относится спокойно. Главное- он не ест рыбу после того, как отравился ею в одном ресторане.  Тонино- жаворонок или сова? Инна Олевская, побывавшая в доме Гуэрра в Пеннабилли, говорит, что так и не поняла, кто он. Вечером в одно и тоже время он покидал гостей, запирался в спальне и выходил оттуда только утром. Судя по количеству сделанных им сценариев- он должен же  хоть когда то работать! Свой дом и участок земли  у Тонино появился не так давно, до этого он жил в небольшой квартирке...

            По поводу того, как жить с нежностью и легко:

            -Мой друг Фредерик Феллини за 2 дня до смерти сказал: «Хоть бы ещё один раз влюбиться!». Для него самым лучшим моментом  в жизни было, когда он влюблялся... И он понимал, что уже не успеет испытать ещё раз это чувство. Нино Рота был небольшого роста, лысый, но глаза его были наполнены удивительной нежностью, он напоминал ангела. Он не понимал своего успеха. Когда он умер, его в церкви сопровождало всего 6 человек, я , Лора, Феллини и Мастрояни со своими подругами. Марчелло Мастрояни был удивительно изящен и добр, все женщины бросали его. У него был потрясающий роман с Катрин Денёв, в результате которого родилась дочь Кьяра. Но и Катрин его бросила. Женщины не понимали, почему он не разводится со своей первой женой.

            В Россию Гуэрра попал по совету своего друга философа Гватари. У Гуэрра была меланхолия, Гватари посоветовал ему поехать туда, где много снега. В ту поездку снега Гуэрра не нашёл, но встретил Элеонору Яблочкину, свою Лору. Прошло 35 лет с тех пор.

            На этот раз Гуэрра говорит о «Солнце» Сокурова.

            -Это очень трудный фильм, как полёт усталых бабочек, когда солнце заходит. Солнце- император Японии, окружён увядающими церемониями. Проиграны войны, император – это солнце, которое гаснет, теряет свою божественность...

            Из «Шанхая» Тонино и Лору везут в Приоратский дворец. Белый с красными остроконечными крышами, похожий на пасторальную мечту, внутри он производит совсем другое, царственное впечатление. Китайские птички, фарфоровые  утки- символ супружеской верности и любви, веера, болванчики, японские вазы и яйцо Фаберже, всё такое изящное, драгоценное,  мелкоузорчатое. Как стихи и притчи на фоне многословной прозы. Ничего грубого и приблизительного. От всего этого веет чем то похожим на излюбленную одежду Тонино- розовую рубашку и жилетку с орнитологическим и ориентальным узором. Тонино не может сдержать восторга, они с Лорой подходят к окну и специально для них подымается шёлковая белая штора. Из окна открывается волшебный вид на озеро, уток и русскую осень. Гуэрро уезжает.

            Генриетта Ягибекова предлагает распить бутылку вина на холме под берёзой. «Назарбаев, Назарбаев! Да Бог с ним, с Назарбаевым то. Вот Гуэрра, это да! Правители кажутся такими важными для своих современников. Но что они такое по сравнению с вечным искусством? Вот встреча с Тонино- это сбывшаяся сказка!».