Алексей Ингелевич, актёр Александринского театра
ПО НЕВСКОМУ НА ЧЕРЕПАХЕ
Как-то со Вспышкиным мы попали на спектакль «Иваны» в Александринском театре. Спектакль поставил по повести Гоголя «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» Андрей Могучий. Это был совершенно фантастический спектакль- зрители сидели на сцене, действо происходило непонятно где, среди двигающихся деревянных стен, с раскрывающейся крышей, с падающим с потолка пианино, потом выходила живая лошадь, топча живое сено, по кругу гоняли телегу, а Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем пытался примирить маленький человек в чёрном фраке и цилиндре. Когда очередной раз у него это не вышло, он влез по лесенке и сел рядом со мной на специальную возвышенность…
Этот маленький человек оказался Алексеем Ингелевичем, актёром, с которым Вспышкин познакомился на пляже в Сочи. Они тогда познакомились и подружились семьями… В костюмерной мы разговорились с Алексеем Ингелевичем…
-Вот украинцы по всему миру ставят памятники кобзарю Тарасу Шевченко, говорят, что по количеству памятников он на первом месте в мире. А Гоголю ни музей не делают, ни памятники…,- забросила я удочку.
-Татьяна Москвина сказала, что Гоголя она не любит- как не посмотришь, в любом произведении сидит чёртик. Она права. У Гоголя в каждом углу чёрт сидит, а у Тараса Шевченко не сидит, поэтому он на первом месте. Люди спокойствия хотят.
-Но Гоголь не только чёрта, он и бога поминает…
-«Видит бог», «да бог с вами»- это всё реплики из Гоголя. И я в спектакле играю такого своеобразного маленького бога, который пытается Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем примирить. Богом в спектакле я в конце становлюсь, а сначала – я-гусь. В марте прошлого года этот спектакль «Золотую маску» взял. Два года уже спектаклю. Дали премию за режиссуру, и художнику за постановку. Ну и композитор у нас замечательный- Саша Маноцков.
-Это удивительно, как вообще Андрей Могучий взялся после чёрно-белого великолепного фильма 1956 года, где Вицын Гоголя играл, как он не побоялся взяться за эту вещь Гоголя! И главное- так всё великолепно получилось, о сути русского духа, его болячках, неумении двум Иванам ужиться и преодолеть мелочные раздоры… Особенно поразило, как спектакль использовал совершенно неожиданные приёмы. Натуральные доски пахучие, солома, сено, живая лошадь, льняные рубахи. Звуки старых музыкальных инструментов, скрипы всякие. Идёт удар по всем органам чувств, Андрей Могучий погружает в свой искусственно созданный мир так, что из него выходишь ошарашенный и преображённый…
-Жизнь тут внесла свои коррективы. Всё могло бы быть ещё мощнее. Не зря на пол положены доски на расстоянии- там землица должна была быть, и травка должна была прорастать. Почему у меня, «бога»- резиновые сапожки? По сцене должна была грязь толстым слоем лежать. Страшный суд идёт, должно быть страшно, чавканье грязи должно быть! Мне даже сшили два костюма- утром падаешь в грязь- его стирают, на вечернем спектакле новый одеваешь. Резиновые сапоги всем участникам выдали. Но так как после реконструкции Александринки сцена дорогая - воду и грязь отменили. Лужу между досок оставили- как же на Страшном суде без лужи! Репетиции были долгими, шли в центре «Евразия», всё время что-то подделывали в декорациях, то крышу, то стены… А потом пришли к более компактному решению, но не один театр принять этот спектакль всё равно пока не может. Очень большая высота декораций, большой размах. Год гоголевский, юбилейный, может быть в октябре спектакль «Иваны» поедет в Рим, вместе с «Женитьбой» Фокина, глее все персонажи на коньках, и с «Ревизором»…
-Алексей, а какое у вас любимое произведение Гоголя?
- Теперь уже, пожалуй, «Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», так как много сил было отдано репетициям, затянуло. Тут ведь не только «Иван Никифорович», тут и «Страшная месть», и моменты из «Тараса Бульбы». Но моё любимое произведение- это «Мёртвые души». Потому что с детства меня сопровождает идея авантюризма, предпринять что-нибудь такое хочется, что до тебя никто не делал. Причём это не тот авантюризм, как говорил Остап Бендер, «400 способов», а вот сама идея – сделай 10 звонков в день, общайся с людьми, что-то получится. Что-то будет. Пусть 9 звонков будут бесполезными, а десятый сработает. Мне всегда в Чичикове это нравилось, что он вечно куда-то едет.
-Да, вот мы, русские, привыкли осуждать предпринимательство, Чичиковский цинизм и умение торговать пустотой нас в ужас приводит. Но во второй части «Мёртвых душ» есть такой персонаж Костонжогло, который выдвигает соврешенно современный лозунг- «Отходы- в доходы», он из какой-то вонючей рыбьей чешуи клей варит, прибыль получает, гниение отходов прекращает… Очень мне нравится этот положительный пример капитализма…
-Здесь у нас в спектакле, в суде мирогородском, есть такой интересный персонаж, поп, он всё время что-то предлагает. Например, взять пиявочек, в яичке сделать дырочку, через неё аккуратно содержимое извлечь, а в дырочки пиявок запустить. И чтоб в избе была вода. Яички по избе разложить, и вот пиявочки воду почуют, и яички к воде пойдут, пойдут… Вот такие гоголевские штучки! Губернатору курочку общипанную дать. Но не варёную, а живую, маковым раствором её опоить, потом губернатор то вилочку воткнёт… Но Андрей Могучий решил всё это убрать, все эти эстрадные номера, чтобы цирка здесь не было…
-Да, цирк тут не уместен, тут трагедия мировая… А кстати, вы часто чертыхаетесь?
-Чертыхаться я не умею, и ругаться я не умею. Это мой минус. Чаще чем в театрах я работаю в ночных клубах. Я выхожу и говорю «Дамы и дамовладельцы! Леди и Гамильтоны! Дамы и валеты!». И владельцы клубов меня порой ругают: «Ну что за тон!,- говорят они. Надо выходить и говорить: «Ну что, подонки! Чего-то давно я не слышал ваших аплодисментов!»». Вот так говорить я не умею. «Кавалер Ордена Папы Гваделупского, сексэкскурсовод по эрогенным зонам нашего клуба, единственный наследник Ихтиандра Второго пресноводного», так я представляюсь, но ругаться я не умею. А арт-директора считают, что моя манера говорить это не совсем формат их клубов. А я считаю, что любая пошлость- это преступление, также как любое преступление- это пошлость. Во мне есть интеллигентность и мечтательность, а женщинам скорее понравится преступник, чем мечтатель.
-Это вы сами такие чудесные афоризмы придумываете?
-Нет, чаще всего я пользуюсь готовыми- у Ларошфуко и Оскара Уайльда нахожу.
-Вот спектакль Могучего ещё и о чувстве мести. Как из гусака вырастает одиночество, разрозненность, абсурд.
-Месть такое понятие… Все думают, что это «око за око», а месть- это понятие растяжимое. С одним человеком я говорил о справедливости. Он говорит: «Сколько людей- столько справедливости». То, что одному человеку кажется справедливым, то для другого- это жестокая неуместная месть. Надо вести себя так, чтобы никто мстить тебе не хотел, чтобы не за что было мстить. Допустил- так старайся искупить. Назло утром встать пораньше и всё сделать, отомстить своей лени.
-Всё на место поставить. Да, в слово месть слышится слово «место».
-Слово хорошее, а чувство не очень хорошее. Настоял на своём- отомстил. Мстить не надо, надо любить и помогать.
-Алексей, а расскажите о своих ролях.
-Когда мне утром звонят, роль новую предлагают, жена моя смеётся: «Опять чудовище поехал играть!». Гоблинов я всяких обычно играю. «Заповедник гоблинов»- был такой фильм у режиссёра Обогрелова, в фильмах у Константина Лопушанского я более интересные роли играл.. В «Посетителе музея» я снимался, в «Гадких лебедях» я играю у него профессора Зурземанзера, это такая фантастически-философская картина. С ним приятно работать, чувствуешь душевное отношение к себе.
А так, если что то где то затеется, в сценарии или в пьесе необычное, так меня зовут. У Андрея Могучегог в спектакле «Петербург» я играл Семён Семёновича, доверенное лицо высокопоставленного чиновника, который знает всё досконально о семье хозяина, которому доверяют, у которого, может, даже с женой какая-то любовная связь была... Интересная роль. Спектакль игрался в Инженерном замке. Каждая ложа со зрителями в определённый момент, когда террористы что-то взрывают, начинала двигаться. Всё это было неожиданно. Если дождик, зрителям одеяла выдавали. Сбербанк всё спонсировал, он и одеяла для спектакля купил. Спектакль хорошо ложился на программы туризма. Когда немецкие туристы приезжали, я текстик по-немецки читал. По образованию я филолог-германист. Если надо, вспоминаю свою профессию. В спектакле «Иваны»- страшный суд, страшно должно быть. А когда русскому человеку страшно? Когда немцы, собаки лают, немецкая речь. Вот я и говорю по-немецки.
-А по профессии вам удалось поработать?
-Как германист я консультировал фильм «Царская охота». По преданию Екатерину Первую сопровождал маленький человечек из Германии. Он ей читал на ночь стихи, родину он ей напоминал. И меня попросили почитать стихи на немецком. А потом режиссёр Виталий Мельников надел на меня камзол. И вот с тех пор так я в кино и снимаюсь. Потом стали Таллиннская, Одесская студия меня на съёмки приглашать, страшные образы играть.
-А вам самому какую роль хотелось бы сыграть?
-Есть американский писатель Саймак, у него есть роман. Маленькому человеку оставляют наследство, и у него есть возможность весь мир под себя переделать- маленькие автомобили сделать, стулья, домики, город, плюс маленькую жену завести. Хотелось бы сыграть то, что знаешь. Чтобы совпадало с какими-то моментами из жизни… А режиссёры требуют играть то, что я не знаю. Вроде и текст выучил,а всё равно неожиданности ждут. У Лопушанского тексты такие интересные всегда, я выучил длинные тексты из библии, а он мне говорит: «По лестнице влезь на стену и сними каменный крест». Прихожу я к Валерию Обогрелову, там гоблины варят что-то, текст я свой выучил. А он мне говорит: «По каменной дороге проскочи на лошади, да посильней её подстегни!». Андрей Могучий говорит: «Надо бы тебе что-нибудь у меня спеть». Вот всегда режиссёры на меня посмотрят, прикормят, а потом просят сделать что-нибудь другое. Хотелось бы всё же сыграть не что-нибудь другое, а близкое к моей жизни…
В Америке есть телеканал о жизни карликов. Там маленький мужчина на тракторе ездит. И вот он во время кризиса построил центр для мужчин, которые хотят избавиться от чувства страха. Поле для гольфа, бар, хозяин-карлик. Вот что-нибудь такое бы хотел сыграть.
-Ещё вы и в карнавалах участвуете…
- В силу моей особенной внешности, каждый год
все районы города бьются из-за меня, чтобы заполучить на карнавал в свою
колонну. В прошлом году на дне города я ехал по
Невскому на черепахе. Самое неприятное было не в том, что я сидел на высоте
А обычно я на машине езжу. В жизни всегда есть место празднику, главное попасть в это место. Главная проблема для меня на Невском проспекте- припарковать машину так, чтобы идущие фанаты со стадиона её не перевернули. Когда негде поставить, я паркуюсь где придётся, а потом пересаживаюсь на велосипед, я его в багажнике всегда с собой вожу.
-Вы любите водить машину?
-Не просто люблю, а одно время я по ночам как водитель халтурил. Однажды пассажир у канала Грибоедова вышел, потом оказалось, вместе с моими документами. Были и нападения. Однажды у площади Восстания пассажир подсел, барсеточка у него как у Шемякина, две остановки проехал. А потом во дворике достаёт нож и говорит: «Глуши мотор и деньги отдай. Назовёшь точно, сколько у тебя- половину верну». Я назвал почти точно свою выручку, но в паспорте у меня ещё 10 долларов лежало, на случай нарушений дорожных прав, я про них забыл. Тогда тот пассажир мне говорит: «Вот видишь, 10 долларов утаить хотел!», и все деньги у меня отобрал. Опасное было время. Каждые два года приходилось новые документы делать. Потом я перестал доверять людям.
-Я помню, как-то вы на Невском на велосипеде зазывали посетителей в новый клуб…
-Да, моя задача была зазвать в клуб, а потом полежать на стойке бара. Клуб молодой был, в знак этого меня нарядили младенцем, одели чепчик, распашонку, в рот сунули соску, и в таком виде в детской коляске меня две стриптизёрши возили по клубу. Некоторые из посетителей клуба поддались на розыгрыш, одна дама запищала от восторга: «Какой хорошенький младенец!». Тут я выплюнул соску и показал гримасы сорокалетнего мужчины.
Ещё могу рассказать о клубе «Сахара», что располагался в «Голливудских ночах». Как-то там устроила вечеринку фирма по производству водяных мотоциклов. Призы разыгрывались шикарные, ведущими были я и Роман Трахтенберг. Мы отобрали 10 пар, мужчин взял к себе Трахтенберг, а я взял на себя женщин. Я расспрашивал у них, сколько денег в карманах у их мужей и любовников. А Роман заставлял потом публично раскрыть содержимое карманов мужчин. Выиграла та пара, у которой не было тайн друг от друга. Трахтенберг хотел мне прицепить рыжую бородку, чтобы мы были как братья, но не сделал это, а вскоре переехал в Москву.
