Животные

Ирина Дудина

ХВОСТАТОЕ ОЧЕЛОВЕЧИТЬ и ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ОХВОСТИТЬ

            Современный человеческий мир как никогда населён животными. С ростом людской многочисленности растёт поголовье прислуживающих ему зверушек- от коров и курей, которых человечество поедает, от собак и кошек, которых оно любит почти бескорыстно, до всяких игрушечек- изображений- персонажей в виде зверья, которые человечеству позволяют животных любить, но при этом беззаботно. Животные, предназначенные в пищу, отбывают своё пожизненное заключение в чудовищных тюрьмах, живые дикие животные тихо вымирают под воздействием агрессивной человеческой среды, живые несъедобные домашние животные терпеливо несут на себе крест капризной любви к себе Старшего Брата. Но этого живого звериного круга человечеству мало, ему хочется животной любви к себе без животных проявлений. Человеческий мир сегодня окружен гигантской искусственной животной прослойкой- мультяшными, игрушечными, комиксовидными, кинематографическими симулякрами. Смотрите, люди добрые,  любуйтесь на себя и свою трескотню в хвостатом образе и подобии... Но и это ещё не всё. Между искусственной прослойкой синтепоново-виртуального зверинца и живым слоем мычащих, плодящихся, питающихся, испражняющихся, имеющих бегающую по жилам кровь существ, нарождается третий животный круг, круг полуживых животных- клонов, биороботов и других произведений био-артистов... Они ещё  только-только начинают вылупляться – порождения мозговых кукушкиных гнёзд, по щучьему велению человека-демиурга, взявшего в свои руки из ослабших рук Творца волшебную палочку по изготовлению всяких тварей, они на подходе, они вот-вот. Но не ждать их нельзя, они уже с нами. Овечка Долли родилась и опочила.

            И среди этих колеблющихся вокруг человека животных кругов  встречается крайне узкий слой художников, которые в своём творчестве пытаются художественным способом эту животную жизнь запечатлеть, отразить, осмыслить. Поучаствовать в её виртуальном или реальном создании, выходя за рамки собственно искусства как создания искусственного- неживого.

            Вот такая анималистика вырисовывается.

            Любой школьник знает, как ещё в эпоху палеолита первобытный человек вдруг стал изображать на камне не себя, любимого, а окружающих зверьков- мамонтов, косуль. Тех, кто был их пищей, образом жизни, времяпрепровождением и необходимым условием жизни. Человек есть то что он ест. А уж потом появились всякие излишества, «сверх того»- орнаменты, жирные тётки- Венеры палеолита, потом- Венеры Милосские, Аполлоны Бельведерские, человек как мера всех вещей, образ и подобие Божие, венец творенья, хозяин плодотворенья. Человек обратил внимание на свой внешний вид, но не переставал изображать животных- простых и тех, кому приписывались священные черты. Животного самого по себе, не нашпигованного высокой символикой, олицетворениями человеческих пороков и священными качествами  ему было мало, также как и просто реалистически изображённых окружающих зверьков. Появились кентавры, драконы, сфинксы, Минотавры и прочие химеры. Биоартисты были всегда. Как бы к носу Ивана Ивановича прибавить уши Сергея Борисовича, да вот горстки генов и ДНК.   

            В России зооморфные мотивы  народного творчества и стилизованные фигурки животных в иконах постепенно дополняются парадным реализмом. Реалистическое изображение лошадей для конных статуй и представительских портретов дополняется  реализмом в изображении благородных  дворянских собак. Передвижники любят рисовать лошадок. Кони Клодта в 19 веке- это почти то же самое, как если сейчас в центре мегаполиса поставить памятник шестисотому Мерседесу и его водителю. На смену этим животным « красивым самим по себе» приходят мощные очеловеченные лики животных у Филонова. В его «Святом семействе» 1914 года  люди и звери имеют одинаково мудрые, пронзительные, терпеливые глаза.  Красный купающийся конь, главный герой на  картине Петрова-Водкина, более мощный, нежели хрупкий мальчик на нём, пронзительно мягкие и кроткие овечки Кузнецова... Модернизм сравнял животных и людей, птицы и люди Миро- абсолютно равные величины... Да, были звери в оно время, не то, что нынешнее племя.

            Разлом табеля о рангах, ступеней мироздания, лишение человека его царственного трона в живом мире, совершённое авангардом начала 20 века, быстро сменяет сталинское искусство, где всем опять раздаются строго закреплённые места в иерархии авторитарной утопии. Воспитывается целая мощная плеяда советских художников-анималистов, которые обучаются внимательному и подробному изображению братьев самых меньших под крылом вождя-отца. Изобразительная анималистика как то быстро сбрасывается  к детям, к маленькому промежуточному звену между  более низшими животными и более высоким звеном- взрослыми, в детскую книжную графику и анималистическую анимацию. Пока убедительно изображённые лесные и деревенские зверушки развлекают недалеко от них ушедших детишек, полусвободных, невинных, трогательных, сентиментальных, со своими проблемами, связанными главным образом со сменой времён года, взрослые строят коммунизм.

             Изобразительное искусство, как наиболее наглядное и очевидное, почти не прибегает к Эзопову языку. Зато этим языком активно увлекается детская литература сталинского периода. Сказки в стихах К.Чуковского, детские стишки Хармса забавляют детей изображением говорящих животных, но за ними стоят мудрые, вопиющие от экзистенциального ужаса и политических репрессий взрослые, прикрывающими мрак жизни насильственным, а иногда героическим, инфантилизированным по форме смехом. «Страшно жить на белом свете. В нём отсутствует уют. Ветры дуют на рассвете. Волки зайчиков грызут». Человеческий мир начинает наполняться маленькими нарисованными подвижными и говорящими зверьками- чижами, воробьями, львицами, зайцами, волками. Погружение в проделки животных – наиболее невинная и честная форма эскепизма, ухода от серьёзных жизненных проблем. На Западе во всю расцветают Микки Маусы, Томы и Джерри, эти маленькие предтечи Гарри Поттеров, созданных для унесения из реальной жизни в мир иной маленьких и больших человеков. Унесённые зверьками...

            Романтические и экспрессивные сами по себе кони, занимавшие в русской дореволюционной реалистической анималистике первое место, отходят на второй план. Зайцы  и волки во всех позах- пожалуй главные герои изобразительной советской анималистики. Апофеоз этих двух типов людей-зверей в их вечном одностороннем круговороте- создание Котёночкина- «Ну, погоди!», в котором любой находил свой озвернённый образ.  На картинах и в скульптурах соцреалистов поощряются кроткие тучные колхозные  коровы и племенные быки,- пожалуй, основные животные герои Брежневского застоя. В советском предперестроечном искусстве 70-80-х полным полно рыб и птиц, неких завуалированных символов рыбье-рабьего мудрого молчания («рабы и рыбы в ряби речки...»), таинственности и избранности, а также тоски о свободных перелётах.    

            Русский андеграунд последней трети 20 столетия возвращает мудрых, серьёзных, мрачных очеловеченных животных, хотя основой его интерес составляет городской и социальный мир деградирующих в идеологической несвободе людей. Творчество  В.Афоничева с его агрессивными быками с человеческим взором 76 года уходит корнями в анималистически-эзоповскую антиутопию Оруэлла «Скотный двор». Невозможно забыть летающих над Невой и одинокими женщинами мёртвых рыб Гафура Мендагалиева, его совокупляющихся в имперском городе красных собак и минотавров в метро. Пожалуй, быки и рыбы- вот животные символы этого периода.

 

            Так кто же они, современные анималисты? Как решается сегодня тема отношений человека с братцами меньшими?

            Выставка «Россия-2». Пустые клетки со следами пребывания животных. На обратной стороне клеток- весьма приблизительные полуфантастические приблизительные изображения животных. Весьма точное воспроизведение состояния нашего общения с животными- реальных зверьков нет, только следы их реального функционирования и очень смутные знания.

            Всё так же востребованы салонные художники, посвятившие себя кропотливому изучению конструкций  летающих, прыгающих и плавающих братьев меньших, умеющих их изображать правдоподобно, во всём чувственном великолепии передавать блеск мехов и оперенья. Это для украшения жизни, показа принадлежности к классу богатых или как ностальгия по биански-пришвинскому детству. К этому разряду можно отнести московские выставки художников-анималистов  последнего пятилетия в музее Дарвина, в государственном биологическом музее К.А. Тимирязева, в Петербургском манеже. Традиционно-анималистическая ветвь изобразительного искусства не ослабевает и реанимируется в условиях победившего капитализма. Иногда она используется для политических высказываний ( Гигантская скульптура «Раненый медведь» Зураба Церетели на Арт-Клязьме-2004, как символ преданной России). На работах уличных московских анималистов меня удивили новые персонажи- добротные изображения волков, медведей, тигров, очевидно, имеющих спрос в среде новых русских как символы мощи и криминальной агрессии, в добавку к  никогда не исчезавшим из поля зрения народых художников традиционным  кошкам-собакам.

            Всё более востребованы рисовальщики-аниматоры  мультяшных и игрушечных зверьков. Страны, пережившие поражение в третьей мировой войне- войне товаров против их потребителей ( по словам французского писателя Фредерика Бегбедера), эти страны всё более оказываются заваленными грузом массовых комиксовых животных изображений-  побеждённые собственной  сентиментальностью, заменяющей им деятельную любовь к живым животным. «Мышонок Литл», «Король-Лев», «Комисср Рекс»- эти и другие  виртуозные произведения аниматоров и  анималистических кинематографистов уводят детей за собой в дали светлые, где грани между человеком и животным вовсе нет. Отчего в результате проигрывают все- и люди, и звери. Ибо человек и животное- это разное, они разные как женщина и мужчина, как ребёнок и взрослый, и эту грань стирать не интересно и не нужно.

            Нельзя не упомянуть о всё увеличивающейся волне мелкой животной пластики, изготавливаемой современными безымянными народными умельцами для сувенирных и эзотерических лавок- как тотемном и религиозном отголоске прошлых веков, становящемся всё более актуальным в унифицированном космополитическом мире. К слову, в год Овцы началась эпидемия коровьего бешенства, захватившая свиней и овец в том числе, уходящий год Петуха принёс на своих крыльях птичий грипп. Любители искусства помнят художника Дэмиана Хёрста, выставившего в Америке британскую разрубленную корову...

            Периодически возрождается Эзопов язык, как ни странно. Человеку хочется смеяться над соседями, властями, чиновниками, их глупостью, ханжеством, жадностью, хочется в лёгкой, безобидной художественной форме рассказать о человеческой натуре. Некоторые художники вспоминают о  том, что наилучшим и безопасным способом это можно сделать через изображение животных. Итальянский художник Алессандро Гало (гало- в переводе с итальянского- «петух», кстати) обожает ослов. Ослы в пиджаках, ослик-Нарцисс. Используя привычный животный символ упрямства и глупости, художник возвращает ему неувядающее звучание. Наталья Краевская создаёт свои объекты- животных, - собак, бегемотиков, наполненных гламурным эротизмом и кокетливостью. На пересечении салона и лёгкого эзопизма лежат  дамы с кошачьими и птичьими  головками Никаса Сафронова.

            Тема биологической мясной жизни всё сильнее волнует человечество. Немецкий художник ........ оперирует настоящими людскими трупами как эстетическими объектами,  художница......... выставляет на позапрошлом Венецианском биенале пока ещё восковых клонов  - полусвиней-полулюдей. Я была так потрясена её произведениями, что ночью мне приснился плачущий человеческими слезами мужчина-свинья в клетке. Тело, человеческая белковая масса, такая же, как у поедаемых человеком животных, такая же, как у будущих биосозданий- тело продолжает волновать, втягивая в воронку переживаний художественные аспекты общения  с животными. Недавно совсем ещё открытое как атомный реактор похоти и табуированных  «хочу», тело предстаёт как вырвавшаяся из гармонии непредсказуемая объективность, налагающая новые цепи на человеческую «свободу от». К тому же- новые компьютерно- чиновничьи цепи глобализма, когда конкретный человек всё более превращается в раба скованного пред своими творческими и человеческими желаниями. Сотканное из справок, разрешений, регистраций собственности, согласованности с невидимыми миру, но всемогущественными СЭС, ИНН, ЖКХ  и тому подобными животнооборазными социумодраконами, это непобедимое «нельзя» колышется над человеческим индивидуальным  «хочу» и душит его как газовая камера, как тепловой эффект, самим же человечеством порождённый. 

            Животные, пребывающие первозданно в сладостном сопряжении своего животного тела и животной души, вызывают у урбанистического урода с ограниченными функциями под названием «человек» зависть и обожание, переходящее в  обожествление. Новый виток зоофилии и зоофидеизма сгущается над главами человеков. Никогда человек так не боготворил в своей человечьей норке содружбу и сожительство с простодушным, незлопамятным, несклочным соседом из животного мира, восхищаясь его сверххристианским терпением, вечным нудизмом и отсутствием лукавого человеческого словоблудия, легко соскальзывающего в ложь и ненужную с-лож-ность.  

            Но вышедший из-под контроля товар норовит из всего высосать деньги. Возжёгшаяся, пожарораздувающаяся потребность Старшего Брата в окультуривании более низших форм жизни  фонтанирует бесконечно ввысь. Своим животным божкам их человеческие друзья спиливают когти и клыки, отрезают яйца и вставляют для эстетической красоты в мошонки бронзовые шарики, делают операции на голосовых связках- чтобы не так громко лаяли, кормят наркотиками- сухими кормами, и когда-нибудь кто-нибудь подсчитает, сколько сотен тысяч домашних кошек отправились на тот свет преждевременно и в мучениях, не в силах противостоять жадным приманкам ненасытной жестокой цивилизации старших братьев по разуму.  Во что  только обошёлся животным один  только птичий грипп, грипп часто только подозреваемый и мнимый... Царь природы и здесь проявил себя как подозрительный, бездушный чиновник, абсолютно беспощадный ради буквы предписания к субъективной единичной животной жизни...

            Человек идёт поступательными шагами в сторону, которую ему указывает его лень. Он желает быть как дитя, окружённым приятным комфортом, приятными машинами, которые выполняют домашний труд, приятными картинками, звуками и заменителями жизни. Ему лень тратить своё эгоистическое «я» на  труды по воспитанию детей, ему лень уже их не только занимать, но и производить. Мир животных, оставшийся в своей первоначальной райской точке развития, всё более превращается в недосягаемую юдоль мудрости, гармонии, красоты и правды. Вспоминаются художники Комар (опять фамилия из мира животных) и Меламид, которые заставляли слонов на Тайланде рисовать, тем самым пытаясь, во первых, хоть чем то занять оставшихся без работы умных животных, во вторых – докопаться до первородного дочеловеческого самовыражения.

            В мире животных человек ищет самого себя, неиспорченного, первоначального, цельного, с целокупной способностью к творчеству. Постмодернизм разбил восприятие человеческого мира на детали, вербальную мелюзгу смыслов. Общение с цельными неговорящими живыми животными становится всё более актуальной . Животные – это слабейшие, над которыми возвышается правитель- человек- венец творения. Для андроцентричного мира это существа  такие же слабые, второсортные и недоделанные, как страны третьего мира, женщины и дети. Один известный книжный издатель произнёс недавно весьма чёткую фразу: «Ненавижу книги, где есть животные, женщины и дети». Солдат и свинья- вот главная героическая  пара нашего времени.  Борьба за права животных на их автономную жизнь, без насилия со стороны человека находится в ряду  только начинающих осознаваться современными художниками.  .

              Наиболее радикальным художником, обратившимся к теме животных в последние годы, является, безусловно, Олег Кулик (опять птичья фамилия). Агрессия человеческой культуры, становящейся смертельно опасной для мира животных, мира природы, выживания самого человечества – основной лейтмотив  акций, инсталляций и перформансов московского художника.  За последние 10 лет Кулик был птицей, обезьяной, рыбой. «Культура создала идею нашей исключительности. Культура как определение иерархий должна просесть»,- считает художник.  В 1994 Кулик участвовал в выборах как лидер Партии животных.   «Оранжерейная пара» (биеннале в Цетине- трёхметровый стеклянный бык совокуплялся с коровой в прозрачном кубе, у коровы начинало биться пластиковое сердце в груди), проект «Я кусаю Америку, а Америка кусает меня», осуществлённый  в Нью-Йорке в галерее Deitch Projects в 1997 году, проект «Museum»  в московской галерее XL (теннисистка Курникова, сделанная из воска, прицепленная за волосы к потолку стеклянного стенда), проект «Фрагменты тел» на Фотобиеннале в Академии художеств иллюстрирующий, как культура уничтожает тело -все эти проекты Кулика об одном- о защите животных и биологической составляющей человека от человеческой надстройки- его культуры. Культуру надо консервировать в музее, чтобы показать её бесконечную агрессивность....

            О, дивные времена, когда пастушок пас своё стадо на чистом пастбище, никому не платя арендную плату, потом благоразумно съедал свою выпестованную овечку, люди и животные имели стройную фигуру (а если кочет толстеть не хочет?), и на досуге можно было читать «Буколики» Вергилия...