Александр Журбин

 

-Александр Борисович, недавно в Петербурге прошла премьера вашего нового мюзикла «Доктор Живаго». Почему Петербург и почему Пастернак?

 

Петербург в данном случае случаен. Ведь это гастроли.  Гастроли Пермского Академического Театра «Театр» - так он официально называется.  С этим спектаклем они были уже в крупнейших городах Урала и Сибири, скоро намечаются гастроли в Москве, а также за рубежом. Так что никакой специальной привязки к Питеру тут нет.

Более того – трудно представить себе более непетербургский роман, чем «Доктор Живаго». В нем есть вся Россия – но Петербурга, кажется, нет вовсе. Место действия там может обозначаться как Кутейный Посад или село Малый Ермолай, там есть Варыкино и Мелюзеево, Нижний Кельмес и Буйское, вымышленный Юрятин, и  реальная Москва. Но столицы Российской Империи, города-героя Санкт-Ленинбурга там, кажется, совсем нет.

А вот «Доктор Живаго» для меня не случаен. Вообще-то конкретно это сочинение появилось, благодаря счастливому стечению обстоятельств. Я подружился с Пермью, с режиссером Борисом Мильграмом, и руководством Пермского края, а тут наступал год Пастернака, и меня спросили:  - Что мы будем делать для нашего театра? И тут я прознес заветные слова «Доктор Живаго».. ( Ведь вымышленный Юрятин -  это и есть Пермь)

Аnd the rest is history

 

Но это только видимая часть айсберга. На самом деле желание что-то сделать с этим загадочным романом было у меня давно. Есть несколько знаковых произведений в литературе 20 века, к которым трудно найти ключ. С одной стороны все признают их величие, с другой – редко кто в состоянии дочитать это до конца. Назову наугад несколько – «Улисс» Джойса, «Человек без свойств» Музиля, эпопея Пруста, «Ада» Набокова. «Живаго» -  из этого ряда, при всей разности художественных миров вышеназванного.

А мне всегда хочется приблизиться и познать великую литературу. И сделать ее своей – в меру своих скромных способностей. То есть написать какое-то музыкальное произведение связанное с этой литературой. Я уже штурмовал – с разной степенью успеха – Шекспира и Томаса Манна, Набокова и Бабеля, Чехова и Достоевского. А тут такая удача – сам Пастернак прямо-таки идет в руки. Конечно я был счастлив. И написал очень быстро. Как получилось – судить не мне.

 

 

-Мюзикл, оперетта, рок-опера, опера- какой жанр всё же для вас самый любимый, в каком вам легче всего и свободней всего работается?

 

Если  бы кто-нибудь мне точно объяснил, где кончается оперетта и начинается мюзикл? Чем отличается рок-опера от рок-мюзикла? И как отличить водевиль от музыкальной комедии?

Я думаю, что я являюсь крупнейшим в России специалистом – именно в теоретическом плане – по мюзиклу, его англо-американской разновидности. Я сделал на трех радиостанциях – «Арсенал», «Маяк» и «Орфей» - более 200 часовых программ на эту тему, и написал десятки статей. И все еще не уверен, что хорошо в этом разобрался. А у нас есть такие специалисты по мюзиклу, которые считают, что лучший на свете мюзикл это «Нотр-Дам де Пари». А как рассуждают....

С названиями жанров в музыкальном театре  есть определанные проблемы.

Ну например: «Чикаго». На мой взгляд один из самых блистательных американских мюзиклов. Но знаете как его назвали авторы, великая «парочка» Джон Кандер и Фред Эбб? На афише написано «музыкальный водевиль»(???) (musical vaudeville).Что общего у водевиля и этой черной брутальной комедии, где действие происходит в тюрьме, а главное событие – несколько жестоких убийств?

Иронично-мрачный современный мюзикл Сондхайма «Компания» официально назван автором «музыкальная комедия», «Человек из Ламанчи» назван авторами «Музыкальная пьеса» или «пьеса с музыкой» (A Musical Play). Артемьев называет свое произведение по Достоевскому, которое имеет все признаки мюзикла просто ОПЕРА, а я свое произведение ( по тому же Достоевскому) со всеми признаками оперы, называю Русский Мюзикл.

Самое интересное название имеет шедший в Москве ( на английском языке) мюзикл «42я улица». Его официальное наименование: «песенно-танцевальная экстраваганца» («Song and Dance Extravaganza).

Вобщем разброс здесь очень силен, и разобраться трудно.

Да надо ли разбираться? В искусстве жанровые дефиниции всегда размыты. Они понятны только «у краев», то есть в крайнем проявлении. Конечно «Вестсайдская История» - это настоящий мюзикл, «Летучая Мышь» – это настоящая оперетта, а «Томми» это  настоящая рок-опера. ( А «Супер-звезда» кстати, – не настоящая!). Но бывают случаи, когда определить жанр затруднительно, и для определения надо привлекать совсем внемузыкальные параметры.

Ну например: опера Пуччини «Богема» - это опера? Ну кто ж будет спорить? А лет 6 назад ее играли в Бродвейском формате, в джинсах и ти-шертах, очень молодые попсовые артисты, играли практически каждый день, и зал был битком? Это тогда как – опера или нет? при этом ни одной ноты Пуччини  не изменили. Немного другие темпы, другой «амбиянс», другие субтитры – и вдруг классическая опера стала хитом Бродвейского сезона!

На ваш вопрос я отвечаю так: Я обожаю музыкальный театр. И оперу тоже люблю. (Да-да опера – это не музыкальный театр. Во всяком случае на Западе принято именно такое разделение« есть опера, балет и музыкальный театр, куда относится все, что не опера и не балет. Конечно тут тоже бывают сложности, но все-таки такое разделение немного проясняет картину....).

И когда я пишу очередное произведение для музыкальногоп театра, я меньше всего думаю о чистоте жанра. Что вырастет, то и вырастет. Я верю в этом смысле в божественное провидение. Если Творцу захочется – он сделает так, чтобы я написал что-нибудь хорошее.

А не захочется – так нечего и стараться, спорить с Творцом бессмысленно.

 

-Ваши мюзиклы с успехом идут в Москве, вообще говорят о буме этого жанра в Москве. Но есть такое мнение, что в Петербурге мюзикл плохо приживается, не вызывает должного интереса у зрителей. Вы с этим согласны? Действительно в нашем городе есть что-то мистически сопротивляющееся мюзиклу?

 

Ну, Питер настоящих мюзиклов просто не видел. Наверное последнее ( и одновременно первое) что было здесь поставлено в этом жанре – это моя зонг-опера «Орфей и Эвридика», премьера - 1975 год). По жанру это было то, но по размаху, бюджету, порядку исполнения – совсем не то. Мюзикл, помимо художественных имеет и чисто финансовые, бизнес параметры. Он должен стоить не меньше 5 миллионов долларов ( а лучше 10 миллионов евро,) в нем должно участвовать на сцене человек 50, и за кулисами человек 100, обязательно живой оркестр, обязательно шикарные декорации и спец.эффекты. И обязательно – это главное – он должен играться 7-8 раз в неделю, без перерывов. Из отечественных у нас к этому стандарту приблизился только «Норд-Ост».

А то, что делают у нас в театрах и в Москве, и в Питере, и вообще в России – это так, междусобойчик для своих. Если в Питере поставят когда-нибудь то, что я описал – уверяю вас, народ повалит, как безумный. Но кто же даст такие деньги?

 

-Вы учились в том числе и у замечательного петербургского композитора Сергея Слонимского. Можно ли говорить о петербургской школе музыки?

 

Вы знаете, у меня к Питеру какая-то слабость. Ну люблю я его. А он меня не любит. У нас какая-то неразделенная любовь. Есть в России города, где меня любят гораздо больше, где у меня проходят огромные концерты, где меня принимают губернаторы, останавливают на улице, чтобы сфотографироваться или взять автограф.... Ничего этого в Питере нет. Может потому, что меня до сих пор здесь считают предателем, ведь я в свое время мог остаться здесь, меня очень уговаривал Андрей Павлович Петров, а я все-таки уехал в Москву...

Но я не ропщу. Я готов любить этот город односторонне. Мне здесь хорошо, когда я приезжаю на несколько дней и брожу по «городу пышному, городу бедному».

И я ему многим обязан. Хоть институт (Им. Гнесиных) я закончил в Москве, но все случилось именно здесь, на берегах Невы. И я очень благодарен Сергею Михайловичу Слонимскому, Юзефу Геймановичу Кону и многим другим, они меня действительно многому научили.

Что касается ленинградской школы -  она безусловно есть. Хотя, опять же, определить словами это трудно, границы размыты. Но почувствовать можно. Это есть во всем – и в кино, и в театре, и в песнях, и в симфониях. И даже в теории музыки есть некоторые расхождения. Профессора Тюлин и Привано ( а я их еще застал!) сформулировали некие свои, ленинградские законы гармонии, и спор идет до сих пор...

 

-Вы долгие годы работали и жили в Америке. Сейчас вы востребованы в России. Что в Америке вам кажется наиболее привлекательным для композиторов?

 

Вы будете смеяться, но в Америке нет такой профессии – композитор. Нет, людей сочиняющих музыку там очень много. Я являюсь членом организации AMC ( American Music Center) и ASCAP (American Society of Composers, Authors and Publishers.

Первое – открытая для всех желающих общественная организация. В ней более 10.000 человек. Все они – юристы, врачи, финасисты, преподаватели университетов, ресторанные музыканты - вобщем все что хотите. Музыку они сочиняют в свободное от работы время. И сами платят за исполнение этой музыки.

Там надо платить ежегодный взнос ( что-то около70 долларов) и за эти деньги вам будут регулярно присылать разные updates – то есть новости композиторской жизни. Где что происходит, где требуется музыка, какие конкурсы и гранты появились на рынке. Все это безусловно полезно и интересно знать, но толку от этого мало. Мне, например, ни разу не удалось использовать эту информацию для своих целей, а тем более получить какие-то деньги. Я ведь там чужой. А чужих они не любят. Все там уже давно распределено, при каждом фонде есть свои люди, которые дают премии только своим  - или тем, кого свои привели.

Второе (ASCAP)  - это авторское общество, что-то вроде нашего РАО. Вступить туда сложно, но возможно. Просто надо доказать, что твою музыку кто-то играет в залах, где платят деньги, и ты имеешь право на отчисления. В этом АСКАПе масса каких-то гитаристов или барабанщиков самых разных цветов кожи из самых экзотически регионов. Никакого музыкального образования у них нет, нот они не знают, и кто такой Бетховен – понятия не имеют. Зато у всех есть компьютеры, мини-студии, всякие примочки и прибамбасы.

Союза композиторов в Америке нет и никогда не было. Поэтому в смысле организации композиторской жизни им надо еще поучиться у СССР. Мы не ценили, как нам было хорошо, за широкой спиной Музфондов и Литфондов.

Но все-таки все не так уж плохо. Мой сын – Лев Журбин, американский композитор. Он очень много работает, и носится с утра до вечера – играет, репетирует, аранжирует дирижирует. Жизнь у него очень интересная. И совершенно другого уровня, чем здесь. Что стоит хотя бы то, что недавно он сотрудничал с легендой мирового кино, режиссером Фрэнсисом Фордом Копполой....

-Есть ли у вас такое ощущение, что вот были у вас некие иллюзии и мифы об Америке, а теперь они развеялись, и реальность оказалась какой-то другой, где-то лучше, где-то хуже?

Вы знаете, иллюзии молодости всегда развеиваются. Неважно про Америку или Китай, про Париж или про Москву, про еду или про любовь. Когда мы молодые, нам очень хочется и того, и этого, и все хочется попробовать и везде побывать. А в зрелом возрасте, когда уже все попробовано и увидено, выясняется, что ничего такого особенного и не было, все достаточно заурядно и скучно.

Вот пример из кулинарной области. Многие эмигранты рассказывали мне в Нью-Йорке     ( возможно, полушутливо) что одной из причин эмиграции было желание попробовать, наконец, анчоусов с авокадо и выпить кальвадос и мартини. Но оказалось, что анчоусы – это разновидность селедки, авокадо – такая зеленая хрень, а водка в сто раз лучше любых экзотических напитков;

Конечно, Америка в дни моей юности казалась чем-то запредельным, путешествие туда было не более реальным, чем путешествие на Марс. Я помню, в середине 70х нас с женой один известный журналист-международник спросил: -  Вы что, не были в Америке? Обязательно поезжайте. И мы потом долго с женой это переживали и обсуждали, как же ему не стыдно такое спрашивать, ведь он знает, что в Америку нам никак не поехать, дай бог если в Польшу выпустят...

Но время шло, и я стал действительно часто ездить в Америку, а в 1990 году и вовсе туда перебрался с семьей. Причем когда я ездил туда в гости, или туристом, или в составе делегации, то впечатления были самые радужные, и казалось что там действительно – Парадиз. Но когда поселились там и стали жить постоянно -  как поется в песне «все стало вокруг голубым и зеленым».

 Реальность оказалась трезвой, прагматичной, довольно скучной. Меньше всего я там думал о судьбах американской цивилизации, о джазе и о мюзикле, а гораздо больше о том кто убирает мусор на моей улицы, как оптимизировать свои налоги, и как расплатиться с лендлордом. Сейчас, живя в Москве, Нью-Йорк кажется мне ужасно романтичным, и действительно, там есть очаровательные места, здания, улицы, парки, рестораны, кафе, вообще город созданный для прогулок и наслаждения. Но я бываю там сейчас редко. У меня много дел в России.

 

-Если бы создавалась бы идеальная страна, то какие бы черты вы бы хотели бы взять от Америки, а какие от России?

Наверное идеальных стран не бывает. И вообще в мире нет ничего идеального.

Генрик Ибсен заметил: - «Пожалуйста, не употребляйте это иностранное слово «идеал». Скажите по-нашему -  «ложь». 

И правда, мечты Агафьи Тихоновны об объединении «носа Ивана Кузьмича и губ Ивана Никаноровича, да еще развязности Балтазара Балтазарыча» - эта идея никогда еще в реальности не работала.

Пора уяснить, что Америка и Россия – принципиально разные страны. Разность эта простирается на самые разные области. От мелочей – фунты вместо килограммов, мили вместо километров, галлоны вместо литров, дюймы вместо сантиметров, Фаренгейт вместо Цельсия, мы пишем сначала число потом месяц, а они сначала месяц а потом число, у нас напряжение 220, у них 110 вольт, и  так до бесконечности.

Но это мелочи, к ним можно привыкнуть. А вот главное – разницу менталитетов – в двух словах не опишешь. Этому посвящены сотни томов, статей и диссертаций. Мы не сливаемся с ними, как не сливаются вода и масло. Мы можем существовать вместе, рядом – но не более того. Разница между российским жителем и американцем не меньше, чем между российским жителем и китайцем, индусом, мексиканцем. Интеллектуалы поймут друг друга. И крестьяне найдут взаимопонимание. Но увидят и гигантскую пропасть между собой...

Так что я бы не рискнул объединять Россию с какой-то другой страной. Каждая страна идет своей дорогой – и пусть идет.

Мне трудно представить мир будущего состоящий из унифицированных, одинаковых людей. Дай бог нам остаться разными.

А вот мир без всяких границ я представляю с удовольствием.

 

-Разные суждения встречаются о том, что же это такое- русский мюзикл, который создаётся на наших глазах, в том числе, благодаря и вашим творческим усилиям.  У вас есть своё определение «русского мюзикла»?

Русский мюзикл – это произведение, написанное русским ( российским) композитором на сюжет из русской литературы (истории).

Для наглядности посмотрим и сравним, как обстояло дело в русской опере – здесь процессы похожи..

Сначала русских опер не было совсем, исполнялись исключительно оперы итальянские. Потом появились слабые вещи Соколовского,Пашкевича, Фомина, Бортнянского. Затем идет  Верстовский, чья опера «Аскольдова могила» свидетельствует лишь о его бездарности, как композитора. Валить на эпоху здесьь не надо, потому что в это же время Глинка написал «Жизнь за Царя.»

Вот от Глинки и начинается отсчет настоящей русской оперы.

В жанре мюзикла пока таких произведений крайне мало, но они будут прибавляться. Конечно никто не запрещаете писать и на нероссийский сюжет ( вспомним  «Орлеанскую деву» Чайковского, «Саламбо» Мусоргского, «Обручение в Монастыре» Прокофьева) но не этим сильна российская музыка, и не эти произведения стали на Западе хитами. А «Евгений Онегин», «Пиковая Дама», «Борис Годунов», «Леди Макбет Мценского уезда».

Именно так, по этому пути и должен развиваться русский мюзикл..

 

-Либретто, к которым вы написали музыку,  это истории, происходившие с людьми в 19 и 20 веке. Мне кажется, что особый интерес опера Десятникова «Дети Розенталя» вызвала ещё и тем, что в основе её лежит Сорокинская история современной девушки-проститутки с площади Трёх Вокзалов. Нет ли у вас желания найти либретто о сегодняшних днях России или Америки, и вообще не важно какой страны…

Среди моих произведений для музыкального театра есть и такие, действие которых происходит в наши дни -  «Мымра», «Чисто российское убийство», «Свадьба на старости лет». но они не стали громкими событиями, не стали хитами. Очевидно все-таки в музыкальный театр – подчеркиваю именно в музыкальный – человек приходит отдохнуть и отвлечься, ему не хочется опять слышать об инфляции и о терроризме. Наверное такое тоже возможно – но немного, какая-то малая  часть от всего репертуара. Хотя никто не знает, что выберет публика. А тот,  кто пишет для театра должен ориентироваться на современную ему публику. Рассчитывать на успех у будущих поколений не имея успеха у нынешнего – безнадежно глупо.

«Дети Розенталя» – произведение интересное, но я бы не сказал, что успешное. Конечно, скандал ее очень раскрутил, и поначалу было ощущение сенсации. Но...

Одна постановка, 10-12 спектаклей, и все. И больше никто не ставит и вряд ли будет. А в музыкальном театре произведение успешно тогда, когда его ставят разные театры по многу раз. И, думаю, актуальность темы здесь не при чем. Главное – попасть в настроение, в тон современного общества. Тут может неожиданно стать актуальным и Данте и Кафка.

 

 

-Вы с 1999 года проводите в Нью-Йорке фестивали современного российского кино- с целью ознакомления американцев с нашей культурой. Каковы ваши впечатления от современного российского кинематографа? Нет ли у вас ностальгии по советскому кинематографу, для которого вы написали так много прекрасной музыки и песен?

 

Фестивали в Нью-Йорке я давно не провожу. Я придумал этот фестиваль и провел  первые 3,  дальше за это взялись другие люди. Причем если у меня идеи были чисто дон-кихотские, романтичные, мне действительно хотелось показать американцам, что и в России умеют делать кино. А нынешние владельцы фестиваля просто устраивают коммерческие показы, без всяких буклетов, дискуссий, круглых столов. Да бог с ними! Я всеми этими продюсерскими идеями уже переболел, мне это сейчас совершенно неинтересно, я хочу заниматься только своим собственным творчеством, писать музыку и ее пропагандировать.

Что касается современного российского кино – оно очень разное.  Кое-что мне нравится, но такого очень мало. Хотя есть режиссеры-мастера – Абдрашитов, Учитель, Шахназаров, Говорухин, Тодоровские (младший и старший), есть авангард – Сокуров, Герман, Муратова, , есть молодежь – Вырыпаев, Бикмаметов, Звягинцев, есть особняком стоящие Балабанов,  Рената Литвинова, Хамдамов.. Каждый по своему интересен, и я слежу за каждым.

Жалею только, что совсем не снимают музыкальное кино. У нас как всегда идут за Голливудом, но с опозданием. Там тоже был период, когда мюзиклов почти не снимали. Но за последние годы – «Эвита», «Фантом Оперы», «Суини Тодд», «Дримгёрлз» «Чикаго», «Лак для волос» и многое другое. И все жанры – и комедия, и гиньоль, и драма, и всюду мега-бюджет и мега-успех.. У нас, я уверен эта полоса тоже начнется, но – увы – наверное не скоро.

А ностальгию по-советским фильмам я безусловно испытываю. Но все это ушло и кануло невозвратно. Поэтому можно только вздыхать и умиляться нашему старому доброму кино.

 

-Ваша жена- поэтесса Ирина Гинзбург. Насколько такой дуэт двух муз- музыки и поэзии- плодотворен?

 

 С женой мне очень повезло. Она очень талантливый человек, поэт, переводчик, исполнительница собственных песен.При этом очень красивая и яркая женщина. Конечно быть мужем такой женщины непросто. Но мы вместе уже 30 лет ( недавно отпраздновали жемчужную свадьбу) и молю бога только об одном: чтобы это продлилось как можно дольше. Она – поэт, человек слова, человек литературы. И я такой же, собственно на этом мы и сошлись, на любви к Томасу Манну, Гете, Гельдерлину. Ее переводы немецкой поэзии есть во всех крупнейших антологиях западной поэзии.

А недавно мы с ней выпустили диск под названием «Вот теперь какая я», на котором Ира поет, ее стихи, музыка моя, а аранжировки и соло на альте исполняет наш сын Лева. Такой вот семейный подряд.

Конечно, двум творческим людям непросто вместе. Мы часто спорим, ссоримся, у Иры на все есть свой взгляд, не совпадающий ни с моим, ни с общепринятым. Но споры эти в основном о книге, о фильме, о спектакле. И я это обожаю.

- Не бывает ли у вас тайных мечтаний о том, что вот лучше бы Ирина была бы балериной, или актрисой, или вообще учёным каким-нибудь?

 

Нет, балериной и актрисой вряд ли.

Балерины вообще не в моем вкусе, я люблю их видеть на сцене, но не в жизни, в жизни они всегда уставшие, тощие, на диете и т.д.

Что касается актрис, то я знаком со множеством из них. Они бывают чрезвычайно милы, и умеют вскружить голову мужчинам. Но я себе все время говорю: это – профессия. Этому ее учили в институте. И этот поворот головы и закатывание глазок – из спектакля, поставленного режиссером НН. Вот эти стихи, которые она процитировала – они были выучены для показа режиссеру ХХ. Короче – не верю.

И правильно делаю.

Ну а жена ученая может быть только если муж ученый ( Алексей Лосев и Тахо-Годи, например). Всем остальным жить с женой-академиком будет непросто.

 

-Вы человек фантастической трудоспособности и плодовитости. Как вы организуете свой творческий хаос для создания готовых творческих продуктов? Есть ли у вас секреты, как организовать самого себя?

 

Никаких особых секретов нет. Просто я люблю свою работу. И практически всегда ею занимаюсь. Если у меня есть заказная работа – стараюсь ее выполнить как можно лучше. Если нет – пишу что-нибудь свое, для души. Или что-нибудь оркеструю. Или пишу какую-нибудь статью. А в перерыве – читаю книги, смотрю спектакли или фильмы. Словом, голова все время этим занята. Раньше, когда не было условий, мог писать где угодно – в палатке, в казарме, в поезде. Сейчас условия есть, в нашей просторной квартире довольно тихо, и я могу с утра до вечера заниматься любимым делом.

 

- Бывает ли так, что заказ  на вашу  музыку входит в противоречие с вашим внутренним творческим путём? Бывает ли так, что вам что-то надо написать ради заработка, но вы в этот миг пишите что-то для себя, сами не зная, насколько это будет востребовано?

Конечно, заказная работа прежде всего. Если приходит заказ – фильм, спектакль, симфония, - я все откладываю.Ведь это мой заработок, никакого другого нет. Я  никогда в жизни не получал зарплату,  был свободным художником, а это значит – каждый рубль доставался мне не просто. Поэтому не отказываюсь ни от чего, пишу хоть для цирка, хоть для варьете. Но бывают случаи, когда вынужден отказаться. За последние годы отказался от двух фильмов. В одном не понравился сценарий, в другом – не понравился режиссер, вернее продюсер. Но это бывает редко.

А что будет востребовано – никогда не знаешь. Песня «Тучи в Голубом» из кинофильма «Московская Сага» была написана как служебная песня для воссоздания колорита военных лет. Я никак не предполагал, что она станет поистине всенародной песней, что ее будут петь пьяные у пивных ларьков. А я это слышал...

 

-Вы родились в Ташкенте. Есть ли у вас сейчас какие-нибудь связи с этим городом, или тот город, в котором вы родились- его уже нет, и новая реальность под названием «Ташкент» вас уже не интересует?

 

Тут вы попали на больную мозоль. В Ташкенте я не был очень давно. И мечтаю там побывать.  Я думаю, что каждый человек должен навестить свои родные места по прошествии 40 лет, и поклониться тем улицам, где он вырос..

Конечно, того Ташкента уже нет, и я думаю что то, что я там увижу, будет меня наверное злить и раздражать, ведь город моего детства практически полностью уничтожен.

Но тут есть проблемы. Я не могу туда поехать просто так, как обычный турист. Мне хочется чтобы родной город меня принял, чтобы я дал концерт в каком-нибудь большом зале и собрал всех, кто меня помнит вместе. Но это не так просто организовать. Несколько раз на меня выходили разные импрессарио и что-то предлагали, но это был не мой уровень. А сам я навязываться не хочу. Может так никогда и не поеду.

А хочется очень. Ведь там я провел свою юность, там была первая музыка, первая любовь, первые друзья... Там цвел тутовник и алыча, и был немыслимый Алайский базар с фантастическими чарджоусскими дынями...

Ну, посмотрим, еще не вечер.

 

Праздновали ли вы 8 марта и что вы думаете об этом празднике?

Конечно я поздравил окружающих меня милых дам, и подарил обязательные букетики и коробки конфет всем, с кем я работаю и кто мне помогает в разных сферах.

Но вообще этот «гендерный» праздник в нашей семье никогда всерьез не отмечался. На западе такого праздника нет, зато есть День Матери ( а также День Отца). Вот это я праздную с удовольствием. На День Матери я дарю подарки жене и маме, а на день Отца мне дарит подарки мой сын. И это правильно и красиво. Думаю Россия к этому тоже придет.