Маруся Климова и Слава Кондратович

ФИЛОСОФЫ И ХУЛИГАНЫ

Маруся! Какое качество ты больше всего ценишь в своём муже Славе?
Маруся Климова: Чувство юмора.

-А ты, Слава?

Вячеслав Кондратович: Чувство прекрасного, которое каким-то непостижимым образом часто оказывается полностью идентичным чувству юмора.

-Маруся, ты вот много сил отдаёшь на переводы книг французов-хулиганов, таких хулиганов, что даже на родине им отказываются ставить мемориальные доски и держат книги дома перевернув корешком к стене. Но твой муж Слава выглядит как полная противоположность этим творцам. Твоё творчество- это от того, что тебя тянет познать противоположное? Или вид Славы обманчив?

МК:  Не только перевожу, но и сама являюсь автором не менее радикальных книг. И не вижу тут никакого противоречия.  Не стоит смешивать понятия радикальности мировоззрения и образа жизни с поверхностным хулиганством. Что хулиганского было в облике Ницше, например? Мне также трудно представить себе в хулиганском обличии переведенных мной Луи-Фердинанда Селина, Пьера Гийота, Пьера Луиса или Жоржа Батая.  Их конфликт с социумом находится за пределами какого-либо поверхностного противопоставления себя окружающим. И в окружении Тимура Петровича Новикова всегда было принято хорошо одеваться и обращаться  друг к другу по имени отчеству. Что не мешало Новой Академии, профессором литературы которой я являюсь, быть едва ли не самым радикальным течением современного искусства. Скажу больше,  от плохо выбритых, расхристанных и обвешанных всякими побрякушками представителей богемы я всегда старалась держаться как можно дальше. Уже по одному их внешнему облику можно сказать, что эти люди чего-то не добрали в своей жизни или же просто не вышли из подросткового состояния, задержались в развитии.  Сознание и творчество у них тоже, как правило, соответствующее. Что касается фактов, то  в отличие от большинства неопрятных представителей богемы Слава не отлынивал от армии, и потом, уже после окончания университета, довольно долго работал санитаром в больнице им 25 октября, где все его коллеги по работе отбывали срок, а  для него в тот момент это был вполне сознательный выбор. Было еще много такого, о чем сегодня даже как-то скучно вспоминать, так как с точки зрения писательского бытия все это не так уж и важно. Язык культуры – это ведь язык символов, прежде всего. Если же жизнь человека исчерпывается какими-то фактами и событиями, о которых он может просто  так взять и поведать окружающим, то ему вообще незачем браться за перо. 

-Слава! как вы относитесь к тому, что ваша жена всей душой любит французских хулиганов? Вы не ревнуете?

ВК:  Из всех переведенных Марусей авторов «хулиганом», и то с некоторой натяжкой, можно назвать разве что Жана Жене, который, действительно, какое-то время провел в тюрьме за воровство, но он, как известно, придерживался нетрадиционной сексуальной ориентации. Так что все в порядке.

-Маруся! Вот часто кажется, что сначала интеллектуалы придумывают и материализуют через слово героя, его отношение к жизни, а потом этот словесный герой спускается в народные массы и материализуется там в массовом масштабе и опрощённом, опошленном виде. Сейчас истончённые хулиганы-эстеты имеют миллионы копий в виде тех, кто крутятся на гей-парадах, ширяются в подворотнях и сидят по тюрьмам. Иногда мне кажется, что утончённые интеллектуалы должны почувствовать ответственность за то, что планета превращается в декорации игрищ адских персонажиков. У вас такое чувство возникало?
МК: Во-первых, я не думаю, что стоит ставить в один ряд участников гей-парадов с теми, кто «ширяется в подворотнях и сидят по тюрьмам». Люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией в большинстве своем  точно такие же  добропорядочные граждане своих стран, как и остальные обыватели. Все знают о нетрадиционной сексуальной ориентации мэра Парижа, например. И ничего. Во Франции даже существует специальный профсоюз геев и лесбиянок. Сама недавно видела в Париже объявление «Гей-сантехник выполнит работы по ремонту водопровода». И это уже давно там никого не смущает. И гей-парад – это тоже довольно забавное и красочное мероприятие, что-то вроде бразильского карнавала, и не более того.  А так, конечно,  серьезный писатель должен испытывать ответственность за то, что он создает. Другое дело, что ярлыки, которые навешиваются на того или другого писателя, часто очень далеки от реальности. В этом мире, увы, далеко не все так просто. Тот же Селин, например, несмотря на свою скандальную репутацию, куда более здоровый, серьезный и ответственный писатель, чем православный Достоевский. Я, естественно,  к своему творчеству тоже стараюсь относиться предельно серьезно. В этом, думаю, и заключается главная причина того, что мои книги до сих пор издаются предельно маленькими тиражами. Как ни грустно это осознавать, но так всегда было и будет.

-Слава! вы философ. Какую миссию сегодня на ваш взгляд должна нести философия в российском обществе?
ВК: Даже не знаю, кто и когда первым назвал меня «философом». Всякий раз, когда я слышу это слово в применении к себе, меня это немного не то чтобы напрягает, но веселит.  Но раз уж вы спрашиваете, то я думаю, что философы, если уж таковые существуют, должны решать какие-то глобальные стратегические вопросы, стоящие перед обществом. Например, сначала необходимо осмыслить самые фундаментальные вещи, связанные с человеческой личностью и свободой, а потом уже, на более низком уровне,  юристы должны вырабатывать конституцию и конкретные законы. И так далее. Иначе гражданам той или иной страны постоянно в самых элементарных бытовых ситуациях придется сталкиваться с неразрешимыми противоречиями. Идеальной модели общества не существует, но в той же Франции, где восходящая к Декарту традиция философии во многом заменила собой религию, подобная модель сотрудничества интеллектуалов и власти более-менее работает и в наши дни. В Росси же, увы, о подобном влиянии интеллектуалов на общественное развитие в настоящий момент говорить вообще не приходится.

-Таня! Как вы отдыхаете и отдыхаете ли?
МК:  Да, конечно, иногда хочется уехать на природу подальше от городской суеты. А так, наверное, именно занятие литературой является для меня главным способом отвлечься от банального однообразия бытия, в том числе и от того времяпровождения, которое многие люди почему-то считают отдыхом.

-Слава! На вечер Маруси Климовой в "Порядок слов" пришли два очень крепких и невменяемо пьяных господина. Если бы началась драка, вы бы в неё ввязались бы?
ВК:  Вряд ли о таких вещах стоит говорить в сослагательном наклонении. В любом случае,  драка – это, возможно, то, чего кто-то и хотел в данном случае, чтобы, например, сорвать вечер. Поэтому задним числом я доволен, что ничего такого не случилось, так как в момент подобных провокаций, безусловно, возможно все. Но Маруся, как мне показалось, даже не заметила кратковременного присутствия каких-то сумасшедших или, как вы сказали, пьяных, на ее вечере. Все прошло прекрасно. И это главное.

-Слава и Маруся! Есть ли у вас любимые стихи о любви? И дарите ли вы друг другу подарки на 8 марта и 23 февраля?
МК: А разве эти праздники еще не отменили? Странно.  Седьмого ноября и еще чего-то уже вроде давно нет.

ВК:  Вот и неразбериха с этими праздниками, кстати, тоже является одним из следствий недостаточного философского осмысления такого феномена как пол, представления о котором тоже значительно изменились за последнее время.