НАТАЛЬЯ КРАЕВСКАЯ

 

Пряные мечты  в стиле «пинк»

 

            Любимый цвет Наташи Краевской- прозрачный ядовито розовый, тот который получается, если развести в воде марганцовку. Или тот, который имеет кукольная пластмассовая мебель  Барби. Этот цвет  присутствует практически во всех её работах- то в сгущённом варианте искусственного меха, то  в виде выкрашенных  злым анилиновым красителем пёрышек, бусинок, розочек из искусственной ленты.

            Кондитерский девчачий «пинк» обрушился  на нас прошлым летом, вместе с гастролями упитанной поющей девушки Пинк, в виде клеёнчатых розовых сумок,  откровенно кукольных босоножек из гардероба Барби и пластмассовой бижутерии. Нашествие розового копилось долго, особенно хорошо это знают те, кто заглядывал в магазин игрушек, отдел для девочек. Розовая мебель, шкатулки, рамки для кукольных зеркал, фон картона для упаковок- и всё это в основном «made in China», весь этот запредельно инфантильный  «пинк» «для девочек», противостоящий такому же ядовито голубому для младенцев и малышей мужского пола, - что-то из этого потребительского сектора, эксплуатирующего инстинкт чадолюбия, выплеснулось в тягу ко всему розовому. В 2004 всем захотелось розового сиропа, розовых очков, нежного глупого девичества и индийской пряной любви пышнотелых девственниц, сочно поющих о своих чувствах. Как ни странно это- но в эпоху фобий омусульманивания и окитаивания как предтеча к нам пришёл розовый цвет. Когда так страшно, что хочется впасть в детство, в забытьё, в девичье хозяйствование, сплестись в космополитическое европейское сообщество ставших девочками людей.

            Первую свою работу Н. Краевская  сделала год назад для своей подруги Нади Зубаревой- подарок на день рождения. Купила дешёвый пластиковый поднос с аляповатыми  цветами, наклеила фотографию подруги  в центр, края выложила пластмассовыми жемчужинами. Сверху прицепила гипсового ангелочка, снизу свесила  цепочки из бусинок и телепузика. Получилось что-то декадентско-нэпмановское. Фотопортрет совершенно адекватной, деловой современницы в раме из кичевых снов и роз, погружает в некие пласты ушедших времён, протодушных крестьянских предков, в эпохи девичества бабушек и пра-прабабушек. В поп-арт вплетаются  чужеродные  элементы поэтичной утончённости- розовый пупсик тянет рамку вниз, а белый задумчивый  ангел- наверх. При этом хочется сосчитать розы белые и розы алые- возникает подозрение, что здесь присутствует магия чисел.

            Потом Наташа Краевская сделала  портрет на подносе для художника Петра Белого. Сейчас это целая серия  работ. Этакие реди-мейдс со следами рукоделия на теле, с вкраплениями фаунд обжектс- найденных предметов. В центр подносов она помещает то, что ей нравится- найденную на дне комода старую открытку, или вырезанный из журнала портрет любимого актёра, или фигурку  мультяшного персонажа.

             Сладчайший красавчик последних 2 лет Элайджи Вуд, исполнитель  роли хоббита Фродо в фильме «Властелин колец», на голубом мальчиковом фоне, окружён разноцветными розочками, розовым пухом и крупным стеклярусом. Над головой у него нимб из какого-то галантерейного обломка. Получилась детская поп-иконка для фанатки лет 7-8.

             Набирающая обороты японская кошечка Китти с розовым бантиком- аналог старичка Микки-Мауса, ушедшего в отставку, поместилась на прозрачный поднос в форме бабочки. Зализанный на кончиках  пух, кошечка как центр Вселенной среди звёзд из фольги. Это уже тянет на космогонию поп-культуры со своим кошачьим божком в центре.  Детская душа из прозрачной голубой пластмассы распростёрла вокруг свои бабочковые крыла.

            Подмигивающую красавицу с рельефной открытки, которую кто-то привёз как величайшую драгоценность во времена, пожалуй,  Московской Олимпиады, художница помещает  на кусочек старого алого плюша, окружает дешёвыми стразами в виде сердечек,  всё это конечно клеится на поднос в обрамлении из роз, а снизу свисает розовая бородка из пластмассовых висюлек. Разноцветный стеклярус мерцает как светящиеся огоньки реклам в ночном городе. Вырисовывается  вкусное знамя в стиле диско, и- «кушать подано»- поднос это когда вежливо подают готовое к  употреблению.

            Объекты Наташи Краевской, которые можно назвать провокативным рукоделием с пластмассой, напоминают тряпичный период творчества Тимура Новикова, Беллы Матвеевой, слегка отдают интерактивными иконами Олега Янушевского. Картинка, усиленная пышным барочным обрамлением из дешёвой мишуры, приобретает эффект сияния, излучения. Светится изнутри что-то бесконечно инфантильное, прекраснодушное, чистое и безгрешное. Какая-то неприличная инфантильность, готовая легко перейти в старческий сладкий маразм  без среднего этапа взрослости.  Люди попсы- как дети, бесконечно жаждущие лёгкой розово-голубой влюблённости, искусственных цветов и фруктов, нарисованного поверху рая. Художнице удаётся играть с поверхностями  китча, выжимая чистый звук нутряного голоса поп-культуры, какой-то даже трогательный в своей  наивности.  Если бы Барби была религиозна, её иконами были бы Наташины подносы.   

            Вторая тема Наташи Краевской- это большие цементные скульптуры, сделанные по всем правилам, на железных каркасах. Но  она и тут остаётся верна своему любимому приёму – всю поверхность она покрывает бисером и жемчугом, раскрашенными пёрышками и стразами, добиваясь эффекта парадокса. Кажется, что её  собака «Девочка», «Бегемот Амур» или «Чебурашка» - это тряпичные игрушки, набитые синтепоном, мерцающие от своей тщеславной стразовой роскоши. Оказывается что под этой инфантильной лёгкостью и смехотворностью- тяжкая мужская основа, тяжёлые серьёзные строительные материалы. Ползучая женственность, хохоча, наползает на мужские конструкты, травестирует.

            Воздушный с виду, как бы сделанный из бисквита «Бегемот Амур», оказывается тяжёлым куском цемента, покрытым  снаружи искусственными розовыми цветами и жемчугами. Мужская фигура «Мумия» сверкает голубыми крупными стекляшками  как древняя драгоценность.  Н.Краевская, подражая мультипликаторам, производит окитчевание культуры, разжёвывает и преобразует её элементы до удобоваримого состояния для детских мозгов и девичьих глазок. Одна из черт общества потребления- завистливость, которую следует удовлетворять. Чтобы для каждой девочки  блёстки были доступны.

            Скульптуры Н.Краевской пользуются спросом. Скульптура «Мумия» украшает один из салонов по продаже керамической плитки. Ещё Наташа оперяет и ожемчуживает в розовых тонах зеркала. От чего самое кислое отражение в них подслащивается и умягчается, приобретает легкомысленную дешёвую кокетливость, которой так не хватает в мире серьёзных дел и денег.  Подсластить истину- волей неволей рождается слоган.

            Можно ли Наташу Краевскую отнести к модной прослойке дизайнеров? Хочется это сделать, так как омертвевшее изнутри современное петербургское изобразительное искусство  так и ищет способы назваться по-иному, мимикрировать в полезные и продажные формы. Но напластование смыслов, которые накручивает художница в результате манипуляций с безделушками швеи-любительницы, оттягивают её всё же в стан актуальных художников. Иронизируя, находя визуальный образ сиюминутного мимолётного настроения общества, они, тем не менее, даже обращаясь к дешёвым и смешным материалам, стремятся воплотить свою идею добротно и качественно, монументально.  Что присуще и Н.Краевской.