НЕБОЛЬШОЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР

На дне «Европы»

 

            Много у нас в Петербурге театров. Но всё же меньше чем театров на душу населения в Европе. Вроде как  бы остаточно-недостаточный принцип финансирования культуры сказывается. Любят на него ссылаться в России, так же, как на чрезмерно холодные зимы, взламывающие ежегодно трубы под асфальтом,  и неизменно  плохую, неправильную  летнюю погоду, ведущую к неизменно убогим урожаям.

            Но тягу народа к творчеству ни мороз, ни заморозки остудить не могут. Тяга к театральному искусству, идущая из глубин у нас не ниже, чем в Европе, может, даже выше. И ни отсутствие денег, ни отсутствие сцены не могут  помешать новому театру возникнуть, если ему возникнуть хочется. 

            10 лет назад ученик Г.Товстоногова Лев Эренбург возглавил курс  Царскосельского филиала нашей петербургской государственной Академии театрального искусства.  В результате, через 5 лет возник Небольшой Драматический театр, отличающийся от Большого, понятно, своими размерами. Новый вид театра, театр-бомж, театр без «прописки», арендующий сцену то там, то тут, в основном- малую сцену Театра Ленсовета.  Что вполне соответствует расслоению общества. Формы культуры копируют социальные формы. Кого в каком виде застал новый старт. Одним театрам после всех пертурбаций досталось папенькино наследство- огромные залы и целые здания, и уже их дело, как они с эти наследством обращаются- продолжается  ли там светлая жизнь духа, либо паучки с потолка свисают, а другие театры- это  бесприданницы, сиротки, лимита и могучие провинциальные пассионарии, влекомые на культурные пустоши, образованные на руинах родовых замков.

            Первым спектаклем, поставленным НеБДТ, стал спектакль «В Мадрид, в Мадрид!», повествующий о сумасшедшей семейке, вознамерившейся отравить своего дедушку. Этот трагифарс отражал как нельзя лучше охватившее общество отвращение к родовому загаженному наследию и стремление эмигрировать и найти счастье где-то на стороне. Потом бы «Оркестр», сделанный по пьесе Ж.Ануя. Спектакль воплотил  «печаль в ритме чардаша», возникающую в результате расследования нитей, связующих оркестрантов внутри, вне внешней деятельности по производству музыки. Опять же -актуальное исследование сокровенного, интимного, того, что осталось спрятанным под оболочкой слаженной наружной деятельности, когда наиболее активные члены общества бросились в созидательный капиталистический труд.

            И вот недавно состоялась премьера спектакля по пьесе А.М.Горького «На дне».

            Подготовка спектакля заняла 3 года. В течение 3 лет почти ежедневно по 8 часов шли репетиции. Это был настоящий подвиг, если учесть, что актёры репетировали пьесу на голом энтузиазме, зарабатывая себе на жизнь, кто где сумел. Большинство актёров кормилось на сериалах, спасибо сериальному буму, охватившему наши киностудии. 

            -Это были не просто репетиции,- говорит Лев Эренбург. – Мы решали ещё вторую задачу- задачу по формированию труппы театра. Немодная пьеса «На дне»- это на самом деле очень выгодная для стилистики нашего театра пьеса. В ней много персонажей, много актёров может быть проявлено, в том числе актёры с другой школой и другими установками. Текучка была большая, но в результате сформировалась труппа, с которой возможно осуществлять любую постановку, почти любую пьесу мировой драматургии.

           

            Несколько слов о Льве Эренбурге. Сначала он закончил историко-филологический факультет университета. Затем- театральное училище, потом была работа в Новосибирском ТЮЗе, в Читинском Драмтеатре. Далее- учёба на курсе у Товстоногова, аспирантура там же. Говорят, Лев Эренбург был одним из любимейших учеников мэтра БДТ. Отчего свой театр он назвал НеБДТ, возможно бессознательно зарегистрировав в названии бунт сына и знак родства с отцом. Потом Эренбург взрастил свой актёрский курс и создал свой театр. Пока его актёры зарабатывали кусок хлеба, снимаясь в сериалах, он сам зарабатывал на жизнь, работая стоматологом-хирургом на скорой помощи.

 

            -Лев Борисович! Говорят, что молодые актёры весьма ценят ваш театр. Говорят, что ваши актёры это своеобразный актёрский «неформат», это те, кто не сработался с другими режиссёрами, но у вас расцвели пышным цветом...

            -У меня все актёры востребованы, у меня нет балласта.

            -А среди ваших актёров много тех, кто побывал «на дне», пожил в роли бомжей?

            -Бомжи- это маргиналы, это личностная, социальная, нравственная характеристика. Нет у меня таких, кто был бы нравственным маргиналом!

            -Ваше обращение к пьесе «На дне»- это попытка через 100 лет заново обратить взоры общества на тех, кто на дне общества? Всё вновь повторилось, по второму разу - угнездившийся в России капитализм вновь породил те же проблемы, что и в 1904 году?

             -«На дне»- пьеса сегодняшняя. Она всегда мне нравилась, несмотря на школьную оскомину. Для меня «На дне»- это пьеса о незнании людьми самих себя. Ты думаешб, что у тебя  на дне одно, а там совсем другое, прямо противоположное тому, что ты думаешь. Если ставить эту историю в социальном смысле, тогда, по моему мнению, она не будет стоить ломанного гроша, мы возвратимся к глупому школьному вопросу- Лука и Сатин- антиподы или родственные души?

            -А то, что  премьера вашего спектакля прошла на совершенно маргинальных сценах-  в интерьерах зала самой роскошной гостиницы Петербурга- Гранд-отеля «Европа», а затем- на сцене Психиатрической Больницы Специализированного типа с интенсивным Наблюдением в тюрьме «Кресты»- это социально заострённый концепт, осуществления  которого вы планомерно добивались, или же просто случайно выпавшие возможности?

            -И то и другое. Контраст, действительно, любопытен.

            -И как вы оцениваете реакцию зрителей? В Отеле «Европа» это были депутаты ЗАГСа, ожидали даже появления Матвиенко в качестве главного зрителя, а в «Крестах» публика была совсем другая...

            -Нормально оцениваю. В «Крестах» это были изголодавшиеся по любой информации, страждущие  по определению и статусу люди, и реакция их была острее, открытее и тоньше. Но в результате и там и тут зал был в итоге побеждён.

             -Ваш спектакль начинается сценой, в которой Анна лежит абсолютно голой в цинковом корыте и её моет мочалкой её муж, Клещ. Вы не опасались острой реакции со стороны заключённых в психиатрической больнице?

            -Опасались. Действительно, сначала зрители все встали и смотрели, разинув рты, и с особым интересом. Но через полторы минуты они уже видели только спектакль и игру, реакция у них была уже другая.

            - Ваш спектакль сделан в стиле очень острого натурализма, с кровью, болью, испражнениями, абсолютно голыми актёрами обоих полов. Он шокирует, потрясает. Может быть в этом есть что-то от вашей работы зубного хирурга, когда спасение больного происходит через грубое вмешательство в тело пациента, страдание и боль?

            -Это опасная и неверная параллель. Медицина есть медицина, а искусство- это искусство. Оно не учит и не исцеляет в прямом смысле. Это скорее разминка души.

            -Тогда выходит, что режиссёр- это массажист?

            -Остроумно! Да, скорее, это массаж души.

            -Вы считаете себя продолжателем традиции школы Товстоногова в театре?

            -Я стараюсь, чтобы театр был живым. Я стою на базовых  академических позициях психологической школы русского театра.

 

            В разговор вступает Марина Никитина, один из учредителей театра, психолог по образованию.

            -После спектакля в «Крестах» врачи психиатрической больницы отметили положительные сдвиги в психике больных. Они стали открытее, у многих произошло улучшение состояния. Арттерапия подействовала. Теперь нас со спектаклем приглашают в другие подобные заведения.

            -А каково действие арттерапии на наших чиновников и депутатов из ЗАГСа?

            -Депутат  Андреев давно является поклонником нашего театра. Депуптат Амосов  и представитель губернатора в ЗАГСе М.Н.Бродский признались, что после спектакля не могли спокойно спать- думы их одолевали.

            -Среди зрителей можно было увидеть депутата Ю.Рыбакова, но В.Матвиенко вс    же не пришла.

            -Она не успела вернуться из Москвы.

            -Всё же вы своей акцией преследовали цель привлечь внимание властей города, от которых что-то зависит, к убогой жизни обездоленных? К тому же в вашей инсценировке очень яркими оказались образы не только бедных, но и богатых, которые, как известно, тоже плачут и страдают, и находятся на таком же дне...

            -В реализации нашего театрального проекта нам помогали не только пиар-менеджеры  и представители прессы, но и такой известный в городе человек, как Валерий Соколов, руководитель фонда «Ночлежка» и редактор  газеты  бомжей и маргиналов «На дне», (она ныне называется «Путь домой»). Конечно, нам хотелось сделать то же, что сделал своей пьесой Максим Горький- изменить отношение к нищим со стороны имущих. Кстати, Горький жил несколько лет в номерах отеля «Европа» в начале 20 века и написал там свою пьесу в 1902 году. А в 1904 был псотроен шикарный зал в стиле модерн в «Европе», что являлось выражением процветания и одного из наивысших достижений  русской культуры того времени. 100 лет спустя в этом зале совпало 2 события- зал впервые был использован как сцена, и сцена о тех, кто «на дне».

            -Вам бы хотелось, чтобы депутаты смягчились, отменили свои геронтофобские решения против питерских стариков, чтобы были построены трудовые дома для нищих...

            -Увы, я думаю, от властей это не зависит...