Сергей Перегудов
«Журналист» из города белок
Обаятельный актёр театра и кино Сергей Перегудов с интеллигентной, но не беззащитной внешностью, родился в Надыме, а теперь вот сыграл множество ролей в петербургских театрах и российских фильмах. Кто-то особо его запомнил по роли Великого князя Константина в «Адъютантах любви», кто-то по роли Кочубчика в «Соньке- Золотой Ручке», кому то нравятся его роли в спектаклях театра имени Ленсовета. С Сергеем удалось поговорить во истлевающем дворце на Кожевенной линии, который был превращён благодаря воле постановщиков кинокомедии «Псевдоним для героя» в провинциальный фантастический музей, наполненный чучелками белок.
-Сергей, вы довольны своей новой ролью в фильме Романа Качанова? Да вы говорите шёпотом, режиссёр об этом не узнает…
-Я всем доволен. Надо всегда всем быть довольным!
-И вы ни от чего не отказываетесь?
-Почему? Можно быть довольным, и при этом отказываться от чего-то. Если я соглашаюсь на что-то, то тут уж надо быть довольным!
-То есть вы прочитали сценарий, поняли, что это- ваше. И чего ждать теперь нам, зрителям…
-Этого уж никто не знает. Ждать чего-то интересного, неповторимого. Любой продукт творческий должен быть индивидуальным, и в своём начинании единственным.
-Вы играете журналиста, который спасает мир.
- Что то там такое происходит,- пиар, который отрывается от реальности, от правды- а потом становится такого уровня правдой, что… А я в роли журналиста придумываю с ходу, как спасать город…
-Это такой новый Хлестаков?
-Да нет, просто шутка такая, которая накручивается, как снежный ком.
-Будет смешно?
-Этого никто не знает.
-А это какая у вас по счёту роль?
-Не знаю..
-Что, неужели вы не ведёте подсчёт по ночам: « Мне всего 27 лет, а это моя 222 роль! О-хо-хо!».
-Нет, этим не занимаюсь, этим пусть занимаются люди другой профессии, я этому не обучен.
-А в какой роли вы больше всего совпали сами с собой настоящим?
-Из того, что я сыграл- мне выгоднее как раз та роль, которая со мной не совпадает.
Очень контрастна со мной маленькая роль в фильме Дмитрия Месхиева «7 кабинок». Я играю дебила, ботаника в очках, но по профессии он был киллером. И вот какой из него такой там мог получиться киллер! Его убили на второй раз сразу же. Весь интерес в том и состоял, что развернуться негде было. Нужно было очень ярко вступить, и тут же и роль уже закончилась. Но я бы рад был в таком ракурсе просуществовать в течении полутора часов, мне это было бы интересно. Я же не такой.
-А какой? Вот простого зрителя всегда волнует- а что там на дне актёра, кто там, какой этот человек, который снаружи то ботаник, то киллер, то божий одуванчик…
-Ох уж все эти разговоры! Да есть он там на дне. Есть он там! Говорю я своим ртом, текст, который я якобы не сказал. Но мой персонаж почему его говорит- потому что обиженный судьбой, потому что 5 лет в тюрьме просидел. Разные обстоятельства меняют людей, и они превращаются в других людей, которые начинают говорить совсем другой, текст, который приемлем ими после прожитого и накопленного.
-Насколько нынешняя драматургия совпадает с реальной жизнью? То, о чем вы думаете, от чего страдаете- попадает ли оно в искусство?
-Тут есть прямая зависимость, иначе мне нечего будет говорить людям. Естественно, я это как то интерпретирую. То, что меня тревожит, я перекладываю на ту проблему, которая есть в фильме. Ну, эта кухня такая актёра. А просто говорить текст- в этом смысла нет никакого. Высокопарно выражаясь, надо боль внести туда свою.
-В театре какие роли вы считаете лучшими?
- Я пытаюсь что-то делать хорошо, но хорошо у меня это получается или нет- я этого не чувствую. Чувствую, конечно, но не я оценщик. Для меня ценно больше всего три спектакля, которые я очень люблю. Они идут в разных театрах. В театре имени Ленсовета это «Сотворившая чудо», пьеса У.Гибсона про слепоглухонемую девочку, я играю там её отца. Это мой дипломный спектакль, и я в нём играю уже лет 5-6. Потом в театре комедии я играю Бусыгина в пьесе Вампилова «Старший сын». Отца Равикович играет. В театре «Приют комедианта» в пьесе Э.Олби «Кто боится Вирджинии Вулф» я играю роль молодого жениха. Это очень добротный, очень волнующий всегда меня материал. Эти три роли в театре меня терзают и заставляют что-то делать.
- Есть ли у вас мечта о несыгранной ещё роли?
- Нет у меня такого. Не потому, что я инфантилен и мне плевать на всё. На самом деле очень много хороших пьес, хороших ролей, которые хочется сыграть. Главное, чтобы это сошлось в нужном времени и месте. Конечно, я не пускаю всё на самотёк, что вот мол куда выведет, туда выведет.
-А в чём вообще воля актёра может проявляться?
-Сделать роль. А что- биться лбом, просить: «Дайте роль!», а тебе не дают? Такого рьяного желания, что это вот мой смысл жизни- нет такого. Смысл жизни может быть в чём-то таком, о чём актёр может и не подозревать. Даёт роль режиссер, думаешь: «Что за роль такая, что же здесь такого!». А потом вы с режиссёром такое развиваете! Работаете над ролью так, что получается что-то достойное, съедобное. Да, есть роли, которые мне интересны. Если роль мне суждена- то мы с ней встретимся, я её сыграю рано или поздно, если это действительно важно и глубинно нужно для меня…
-А как вы относитесь к сериалам?
-Просто. Надо стараться этого избегать, в силу обстоятельств. Денежных, видимо. Ведь понятно, что заставляет всех этим заниматься. И вообще сериал сериалу рознь. Мыльная история- так вообще я ей говорю «До свидания!». А есть восьмисерийные цельные интересные истории, которые даже снимаются на плёнку.
-Вы в таких участвовали?
-У меня было три сериала, снятых на плёнку. «Принцесса и нищий» Месхиева, «Преступление и наказание» Светозарова и «Громовы. Дом надежды» Баранова. Халтуру на плёнку снимать не будут, и сценаристы ерунду писать на 8 серий не будут. Мне везло. Я снимался в интересных историях.
-Тут недавно я книжку актёра Анатолия Равиковича, вашего «отца» по «Старшему сыну» читала. Там в стиле Куприна или Чехова описывается довольно угрюмая закулисная жизнь советских актёров с беспробудным пьянством, нищетой, драмой зашорканых людей. Совпадает ли это описание с современным состоянием актёров в современном театре?
- Ну, сегодня у актёров много выходов из актёрских положений. Можно сниматься в кино, в сериалах, в мыле. Можно репетировать антрепризы. Можно состоять в штате, можно не состоять в штате. И всякий актёр может выбрать свой путь. Сейчас больше возможностей у актёров. Наверное, есть невостребованные актёры. Но тут тоже миллион вариантов. Кто-то играет на корпоративах, ведёт свадьбы. Есть выходы!
- Вы самый успешный на вашем курсе?
-Не знаю. Я работаю. Есть люди с нашего курса, которые в театре гораздо больше играют, чем я. Я бы хотел в театре побольше играть. Театра- это в первую очередь профессия, это в первую очередь- тренинг для актёрского организма. Раньше просто другое было понятие театра. Театр был дом, в котором все жили. Поэтому там были и депрессии, и истерики, и драмы…
-Вы этого уже не застали?
-Как не застал? Я учился в театре-студии при театре Ленсовета, мы там тоже проводили по 24 часа в сутки, тоже там были и днём и ночью. Это было обучение, после него образовывались студии. Я учился у Пази, педагогом был Бутусов, курс был очень разносторонним и в плане учеников, и в плане педагогов. Был разброс- Бутусов и Пази- это очень противоположные режиссёры…
-А нет у вас зависти к кинематографу 60-х? Вот тогда вышел фильм с юной девушкой, юным актёром, и сразу это запоминалась навеки, Чурикова в «В огне брода нет», Бурляев в «Иванове детстве», Доронина в «Старшей сестре»… Въедалось в сознание новое лицо, новый характер, новый образ…
-Ни к чему зависти нет. Если сейчас что то именно так, а не иначе происходит, то значит, так надо. И это лишний подстёгивающий стимул что-то делать. А вот что касается конкуренции- да, сейчас много всего. И хочется так сделать. чтобы из массы всей, из толпы сериалов именно этот был бы интересен, в том числе, благодаря и тебе.
