Лариса Скобкина

МУЗЫ И МУЖИ В МАНЕЖЕ

Для многих, кто регулярно посещает выставки нашего Центрального выставочного зала, Лариса Скобкина- это Манеж, а Манеж- это Лариса Скобкина. Когда я бываю в Москве, мне всё время хочется сделать интервью с Ольгой Свибловой, блистательной и трудноуловимой из-за повышенной подвижности хозяйкой Московского Манежа (он же ныне Дом фотографии). А потом я думаю: зачем нам Свиблова, у нас есть свой Манеж и своя Скобкина, своя гранд-дама мира искусства, этакая сердобольная Муза, вокруг которой пляшут в вихре тысячи Сатиров-художников и нимф-художниц. 

 

 

-Лариса, сколько лет вы уже в Манеже?

- В 1981 я пришла в Манеж экскурсоводом. С 89 года занимаюсь выставками. Поначалу мне дали вести проект «Параллельные выставки». Получилось интересно: участвовали и именитые художники - и многие молодые здесь начинали. Были выставки «Небо и твердь», «Город», «Портрет в интерьере», «Книгомания», «Карнавал». Потом пришла идея делать ежегодные выставки «Петербург», они прижились и продолжаются по сей день - уже 15 лет. Примерно в те же годы появились международные проекты. Сначала - «Диалоги» (1993 год). Название родилось само собой: ко мне пришли, скульпторы и живописцы (французы и русские) - две страны, два вида искусства. То есть: диалоги между странами и видами-направлениями искусства. Выставку сразу заявили как международную биеннале. Поначалу участвовали 5-10 стран, потом – все больше (в этом году будет уже 23 страны). В 1994 году появился «Международный фестиваль экспериментального искусства»- только новейшие течения в искусстве.

-Вы с ГЦСИ соперники?

-Нет, конечно. Я всегда – за сотрудничество. В этом году ГЦСИ участвует в «Диалогах». Манеж - площадка городская. Мне хочется всех здесь объединить. Я призываю организации-центры-группы выставляться у нас со своими проектами.

-А в 1981 году  - что за  экскурсии проводились в Манеже? Что здесь происходило?

-Были выставки всероссийские, художественные, литературные. У меня была своя публика - из НИИ и КБ, которая заказывала мои экскурсии. Экскурсионная норма была - 4 экскурсии в день.  Экскурсии и лекции были очень востребованы. Сейчас экскурсии никому не нужны…

-Почему?

-Другое время. Кто сейчас будет слушать лектора из общества «Знание»? Культура становится клипизированной (вся культура - и визуальная, и литературная). Даже романы строятся на основе клипа, чтобы читатель не успел заскучать. Если раньше автор долго и тщательно описывал каждое движение героя, то сейчас раз – и перескочил через пространство и время. То же и с выставками. Сейчас нужны новые формы работы со зрителями.

-Какие? Где их брать?

-Самое большое вдохновение вызвало у меня Московское биеннале современного искусства. Всё как у нас (всяк не лучше), но: наше биеннале проходит уже в 8-ой раз, но миллионов у нас нет, поэтому информации мало. Мы не можем заказать рекламу «с размахом». Жаль, конечно – выставка вполне достойная. Но что меня особенно вдохновило у москвичей - это то, что биеннале для них - праздник. Толпы народа (в том числе молодёжи), все счастливы. Это нормальная ситуация. И это полная противоположность тому, что происходит в Петербурге. У нас почему-то все встали в позу критика - и зрители, и журналисты. Все стараются найти что-то плохое  - и  обругать. А там люди об этом не думают. Я, делая выставки много лет, вижу, что на Московском биеннале выставлены работы не самого высокого качества. Ну и бог с ним. Вот ведь художник – человек, который отказался от карьеры в социуме, сидит, что-то рисует. Пусть даже не очень хорошо это у него получается. Но ведь рисует - и хочет быть увиденным. И зритель благодарен ему за это. Люди, пришедшие на выставку, проникаются и самоуважением - они хотят знать современное искусство, осознают себя культурными. Если нам удастся создать такую обстановку, то мы оторвёмся от старого отношения к искусству как к чему-то очень серьёзному. Современное искусство превращается в игру, и в неё надо включаться, получать удовольствие от  того, что ты  ее участник.

 -В Манеже у вас как-то была выставка - там одна девушка-иностранка делала проект, когда каждый должен был написать на листке, что такое искусство. Всё это она проделывала в разных странах на разных языках. В Манеже огромная часть стены была увешана разными формулировками. У вас есть своя формула?

- Это было симпатично как акция. Я что-то тогда написала, но не хочу формулировать. Для меня здесь что-то сократовское. «Я  знаю, что ничего не знаю». Чем больше во что-то погружаешься, тем больше понимаешь, что ничего всерьёз сказать не можешь.

-И всё же, каким был ваш путь в искусство, как становятся дамой номер один Манежа?

-В первой своей жизни  я была инженером-химиком, технологом с красным дипломом. Диссертация незаконченная. Во второй жизни у меня - красный диплом Академии художеств, факультет искусствоведения. В промежутках была ещё одна специальность всерьёз - я была пушкинистом. Бросила работу инженера  в объединении  «Светлана» и полностью ушла в Пушкина, водила экскурсии в Пушкинские горы.

-Это была эпоха «Пушкинского дома» Битова?

-Нет, это не моё, у меня очень личное отношение с Пушкиным.. И ещё я художник - более успешный, чем искусствовед. Так как меня все знают как куратора, я сразу взяла псевдоним. Я не стремлюсь выставляться в Петербурге, но за границей меня знают, постоянно приглашают участвовать в выставках. Я  - член Итальянской Академии, в Международной энциклопедии искусства меня печатали 2 года. ..Может, поэтому я и не устаю от искусства, что сама погружена в него.

-Какие пассажи по пути в Манеж!

-Все переходы были без ударов судьбы сверху. Я работала инженером на Светлане, но в обеденные перерывы добровольно читала сотрудникам лекции по искусству.  Потом поняла, что не хочу быть инженером, поработала в БДТ..

-В вас какой-то колоссальный заряд энергии!

-Если я что-то в жизни сделала, то благодаря своим двум детям..- это моё большое везение. Если дети получаются замечательные – значит, просто повезло - это от нас мало зависит.. Старший – талантливый инженер, младший учится на инженера. Инженерная деятельность становится всё более востребованной. Я даже сама думаю – может, в глубокой старости мне вернуться в эту профессию?.. Конкурс в институт авиаприборостроения сейчас почти как  в театральный.  Это меня радует. Страна должна развиваться и в технике. После периода, когда инженеры пошли в ларьки, намечается оживление. Но всё же боюсь, что  младший сын  уйдёт в искусство…

-Есть чувство перекормленности искусством? Через вас проходит такой огромный поток произведений художников, самая большая лавина - неужели не надоело?..

-Нет. Коллеги иногда удивляются этому - но нет, не надоело. Странно, я сама понимаю, что должна наступить усталость от профессии…

-Может, это с любопытством связано?

-Скорее, с  благодарным отношением к тому, что видишь. Когда попадается что-то талантливое, это так много даёт, столько сил, что бездарное, спекулятивное и посредственное уже не раздражает. Ребята занимаются своим делом, своей профессией - кто-то лучше, кто-то хуже. Делать выставки мне сейчас также интересно, как в 1989.

-Эпатажных творческих личностей не поубавилось? 

-Талант мало кому дан. Поэтому я так терпимо и снисходительно отношусь даже и к тем, кто занимается чистым эпатажем. Если человек занимается эпатажем, это, как правило, означает, что бог такому человеку не слишком много отпустил. Если  человеку хочется быть на виду и на слуху, он вынужден заниматься эпатажем. Талант - то ниоткуда не возьмёшь, а с эпатажем всё просто. Есть хорошо известные направления, когда успех  гарантирован. Но самое симпатичное - когда человек талантлив, и тогда уже не важно, чем он занимается - перформансом, классической живописью или акциями.

-Не испытываете  ли вы  усталости от перформансов? Вот приходишь, и из года в год повторяется что-то знакомое - заунывное бум-бум, и странно раскрашенные полуголые люди извиваются…

-У нас это искусство стихает. Раньше случались события - приезжал, например Энтони Хоуэлл из Англии. Он делал перформанс «Оживление Диоскуров»: двое обнажённых мужчин вели под уздцы  белых лошадей  вдоль Манежа, на портик... Это было настолько сильно! Запомнились перформансы Майкла Мэйхью (2000, 2001). Сейчас уровень стал пониже.. Впрочем, данс-перформансы у нас всегда  интересны.

-Во всём мире перформанс утихает?

-Я очень мало езжу. По переписке получаю много описаний. Но чего-то событийного давно не встречается. Может, это кризис жанра. Мы все в жадном ожидании. Но вот в живопись я верю - верю, что она будет всегда. Она близка к каноническому искусству. А каноническая живопись, задающая  очень жёсткие рамки, длится бесконечно, потому что ты  всё равно можешь вложить что-то своё в этот канон. Что касается  новейших течений - ты всё время должен что-то придумывать новое. А фантазия не бесконечна, начинаются повторы..

-Есть ли свои специфические черты у петербургского искусства в целом? Может быть, они были, есть и будут?

-Я связываю специфику петербургского искусства  с тем,  что в Петербурге находится Академия художеств. Она уже столько лет существует, что влияет и на обывателей. Этот консерватизм, эта любовь к традиции, это неприятие нового - оно уже не только в среде художников выработалось, но и у публики. Может, обыватель и не знает, что такое Академия художеств, но в организм это уже проникло, это уже в крови. Также к питерской специфике можно отнести  тягу к изобразительности, даже к некоей реалистичности, сделанности, профессиональности. У нас меньше поисков. В прошлом году у меня на Фестивале появились краснодарские ребята. И они оказались такими талантливыми! Это люди без корней, без «чувства шаблона» - они просто начали творить. Теперь это звёзды московского (столичного) уровня. У них есть эта неиспорченность образованностью и образованием, когда человек начинает с нуля. У нас  всё сложнее. Сначала надо преодолеть академизм, въевшийся в кровь, потом расшевелить себя, потом начать что-то новое. 

-Всё же как Москва действует на нервы питерскому искусству?

-Начнём с того, что никто никем не интересуется: Москва и Питер пребывают в  полной автономии, что  очень плохо и неправильно. Я сейчас веду переговоры с Василием Церетели – прошу, чтобы он привёз кусок Московского биеннале к нам в Питер. Давайте взаимодействовать - чтобы питерцы видели москвичей, а москвичи питерцев. -Есть ли у вас личные  пристрастия к определённым именам и периодам петербургского искусства?

-Они есть и вполне банальны - 30-е годы. Очень уважительно отношусь к советскому искусству. У меня параллельно с «Диалогами» будет Фестиваль галерей, где, в частности, будут выставлены коллекции советского периода. Я с большим уважением отношусь к профессионализму. Я не могу вскричать: «Ох, как это скучно!» Я-то так не могу: это огромный труд и серьёзная профессия. В работах того периода было много тепла, несмотря на официозность и заказы.  Еще есть пристрастие к Арефьевской группе - не к Арефьеву даже, а больше к Рихарду Васми, которого я знала и любила много лет. И – Владимир Николаевич Шагин, Шварц, Валентин Громов - они мне близки. Но и к тому, что для меня совсем чужое, я могу относиться уважительно..

-Манеж ещё славен тем, что выпускает книги…

-Да, помимо каталогов и монографий вышло две книги по истории ленинградской культуры («Ленинград.70-е в лицах и личностях», «Герои ленинградской культуры»). Эти книги сделаны очень большой кровью, много сил отбирают - но за ними стоит чувство долга. Многих, о ком они написаны, я и сама не знаю, а это – наша история и гордость. Действительно личности..

-Манеж имеет счастливое месторасположение - в центре  города, у него есть какая-то центростремительная сила. Но Питер - это и окраины, где живут миллионы горожан, которым до Манежа не доехать, не доползти. Есть у вас желание придать центробежные силы Манежу, поработать с окраинами?

-В новой официальной концепции развития культуры города есть статья, которая мне симпатична - делать выставки в разных районах. Я не очень, правда, себе представляю, как это будет делаться. 

-Есть уже попытки использовать торговые центры как площадки для искусства…

-Торгующие в храме - это не очень здорово. Если зритель начнёт потребительски относиться к искусству - купил одежду и покушать, да ещё и картины посмотрел - это будет во вред. Зачем тогда музеи? Лучше пойти в супермаркет. Работа со спальными районами - нужная, глобальная, которую нам не решить. Что касается  Манежа - нас расширяют, нам дали помещение на канале Грибоедова, и на «Диалогах» уже  будет его презентация- будут маленькие персоналки, перформанс Андрея  Мельника. Начнём осваивать помещения.

-Ещё. Вот в спальных районах нельзя увидеть афиш Манежа…

-Их и в центре не увидишь. Это безумно дорого. Если бы нам разрешили на льготных условиях расклейку в спальных районах - это было бы правильно. Пусть жители окраин не дошли бы до Манежа, но у них бы откладывалось в головах, что бывают выставки...

-Насколько оптимистичны ваши  прогнозы по поводу функционирования искусства в Петербурге?

-Тревоги нет, есть христианское смирение, терпение. У нас сейчас безвременье, но ситуация уже как-то исправляется, - было страшнее. Когда я сюда пришла работать, то, когда  продавались  колготки - выстраивались очереди, а на выставки приходили только их участники. Это было в начале 90-х.. Сейчас  на выставки ходят, посещаемость не маленькая, особенно на «Петербургах». Я думаю, что скоро вот это вот отойдёт, что: «ребята, давайте как Запад!».  Скоро мы вспомним, что мы – умные, эрудированные, интеллектуальные, и не надо нам за глянцем гоняться, а покопаемся в своей душе, в себе. Люди начинают книги читать. Одно время этого не было - образованные люди перестали  читать. Сейчас всё идёт к лучшему. Повышается интерес к  национальной литературе.. Осознание самого себя - оно гораздо ценнее, чем перенимание чужих примеров. Когда мы к этому придём - будет здорово.

.