ВЯЧЕСЛАВ СОРОКИН

КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ в ПОСТТОТАЛИТАРНОЙ РОССИИ

Сорокин Вячеслав Алексеевич- кинорежиссёр, постановщик фильмов «Пристань» (1979), «Жил-был доктор» (1984), «Плата за проезд» (1986), «Соблазн» (1987), «Меченные» (1991), «На Иртыше» (1992, снят для французского телевидения), «Тоталитарный роман» (1998), «Убойная сила-3» (2001), «Подозрение» (2001). Закончил электро-технический факультет автоматики и телемеханики ЛЭТИ, затем- режиссёрский факультет ЛГИТМиКа, высшие режиссёрские курсы у А. Митты.  Фильм В. Сорокина «Тоталитарный роман» получил массу призов и наград по различным номинациям, среди которых- приз от гильдии киноведов и кинокритиков России «За возвращение к лучшим традициям отечественного кино», приз зрительских симпатий на Международном фестивале «Созвездия-99», профессиональная премия «Медный всадник» киностудии «Ленфильм». Главная тема кинокартины- встреча двух Россий-  стремящейся к западным ценностям Москвы и русской, верящей свято в социализм, глубинки, была воплощена в романе двух героев- молодого человека, химика, диссидента, представителя «золотой молодёжи»  и провинциальной учительницы. Неброский, аскетичный,  вскрывающей некие пронзительные глубины российского бытия,  «Тоталитарный роман»  не смог одержать победу над более громогласной «Страной глухих» и  стильным фильмом Балабанова «Про уродов и людей»  в 1999 году. «Нику» получили «Уроды».  Снятые в нарочито суховатом стиле «скучного кино», фильмы В. Сорокина  всегда обращены в сторону человеческих отношений, что бы он ни снимал – детектив, сериал или психологическую драму. Редкое лакомство по нынешним временам-  интерес к реальной жизни обычных людей, с их проблемами и судьбами. Потребность сделать какие-то нравственные выводы, высказать некое суждение по поводу подвергшегося визуализации пласта бытия делают фильмы В. Сорокина  всё более привлекательными, выстраивая в бурном потоке кинобирюлек островок человечности.

 

Мы выбрали для интервью территорию «Макдональдса». В.Сорокин импозантен, я бы сказала- буржуазен, его облик благополучного, состоявшегося человека хорошо сочетается с пластиковыми поверхностями «самого прекрасного», по словам Эдди Уорхолла. Нашу беседу замораживает слишком сладкая музыка счастья, льющаяся отовсюду.

 

-Чем для вас является Петербург?

-…Всем…Я родился здесь, учился, работаю и живу, Петербург это для меня- всё. Это моя жизнь.

-А какие городские места в этой жизни самые любимые?

-Те, которые вызывают чувство волнения. Улица детства. Это была Тележная улица, недалеко от Александро-Невской лавры и Староневского проспекта. Наше детство проходило во дворах, дворы были особым миром, тем, что уже ушло,  современные дети этого лишены. Двор  был  детским университетом,  первым социумом, в который мы входили, изучали детскую и взрослую жизнь. Это были отношения между взрослыми, любовь, на которую мы смотрели снизу вверх. Всё было иное, этого уже нет…

-Это было похоже на  дворы Окуджавы?

-Нет, ближе «Амаркорд» Фелини, это, скорее был своеобразный Амаркорд на Тележной улице. 

-А какие места в городе самые нелюбимые?

-Нелюбимых нет.

-???

-То, что раздражает обычно людей своей убогостью- рабочие окраины, обветшавшие бараки, хрущёвки, руины и свалки- это пространство для меня обладает своеобразной прелестью. Я стараюсь это запомнить. Одно является предметом радости, другое- печали, но всё это связано с жизнью…

-А архитектура сталинского ампира, эти циклопические навершия, украшения в виде пик и стрел (о, можно представить себе, что испытывали современники, рассматривая эти символы), каменные рабочие с молотками, которые сокрушили столько миллионов голов наших соотечественников? Эта застывшая идеология тоталитаризма? В Германии всё, что связано с Гитлером, уничтожено или сохранено как музейное напоминание о страшном периоде истории нации.

-У меня нет неприятия к этим зданиям. В обменном фонде сталинки до сих пор высоко котируются, это добротное, качественно сделанное жильё. Если бородавка на щеке- то это так сложилось, это жизнь, которую надо принять. Архитектура- окаменевшая музыка, как говорил Ле Корбюзье, глядя на эти здания, можно услышать ту музыку, которую слышали наши предки, которая звучала, когда нас не было. Люди и тогда хотели жить, любить, по этим просторным лестницам воровато сбегали любовники, поднимались старики, родившиеся в 19 веке.  Если перестроить город, то исчезнет вся история, которая воплощалась в камне. Людей это мало волнует.

-Каким, по- вашему, должен быть идеальный город?

-Город- это прежде всего люди. Идеальный город, получается, это собрание идеальных людей? Тех, которые не мусорят, заботятся, украшают? Но город существует в любом случае, не зависимо от того, какие его жители… Хорошо, когда при  основании города существовала красивая градостроительная идея. Но это запланированное соотнесение с ландшафтом, формы, цвет, объёмы- это всё пространство, не город. Всё равно главное- это несовершенные люди, которые наполняют своей жизнью это пространство. Главное, наверное- это возможность в городе жизни, условия для жизни людей…

-Но, наверное, существует разница, есть города более комфортабельные, более чистые, ухоженные, города, где тепло и много зелени, солнца, современной скульптуры и свежей архитектуры…

-Я уже говорил, что поделаешь, если такая маленькая, рыженькая, с бородавкой, но зато родная, и ничего с эти нельзя поделать. Происходит некая ассимиляция, город насыщается мною. Здесь я целовался, здесь ходил с мамой в садик, тут морг, откуда забирали друга, тут дед изготавливал гвозди… В другом городе меня нет. Город во мне не нуждается, а я нуждаюсь. Нью-Йорк- очень красивый город. Но никто из моего поколения не прибил в этом городе ни одной доски… С Петербургом меня связывает естественное родство, кровная близость…

-Где больше России для вас- в Петербурге или Москве?

-Той России, которую я люблю, в историческом плане, больше в Петербурге.

-И  какая она, Россия, которую вы любите? Где её можно найти в чистом виде? В «Тоталитарном романе» у вас пронзительно звучит тема провинции и центра, когда главный герой попадает из Москвы в Сибирь…

-Россия, если и сохраняет в себе что-то, что идёт из глубин, то это благодаря провинции. Говорят: «Стоит отъехать на 100 км от Москвы, и вы -в России». То же можно сказать и про Петербург. Это совершенно другая жизнь. Это ещё более тяжёлая жизнь. Но удивляет, что в любой дыре, в каких-нибудь Березняках  можно встретить ларьки, похожие как близнецы братья на ларьки в Москве, других российских городах- тот же сникерс, жвачка, китайские игрушки.  Странное ощущение. Не должно быть так. Это не вызывает умиления. Хочется думать, о, наивное представление, что там, именно там, в глубинке, сохраняется национальное своеобразие, но… Я с огорчением смотрю…

-На то, что от России осталось?

-Да нет, она всегда была такой…

-Склонной к зейномании- страсти ко всему иноземному? Без уважения относящейся к своему родному?

-Когда люди получают 400 рублей в месяц- это другое.

-Консерватизм? Убожество?

-Убожество России, её сыновей и дочерей. Александр Солженицын считал, что весь 20 век Россией проигран.

-Может быть, его и не было- там, в глубине страны? Когда видишь покосившиеся деревянные избёнки, удобства на улице,  печное отопление- наилучшее и самое надёжное средство от русской зимы, детей в валенках и резиновых раздолбанных сапожках, задаёшься вопросом- в каком веке живёт Россия? Россияне перестают любить доброго Ильича, но они  любят Пушкина и Шишкина, другого искусства они не хотят знать. Они остались там, в 19 веке. Когда всё это видишь, становится страшно. Хотя, может быть, в других странах так же- общество состоит их продвинутых интеллектуалов и погрязших в традиционности обывателей. Но у них 20 век хотя бы в быту присутствует…

-Многие русские умы пытались ответить на вопрос- почему? Чаадаев, Карамзин, Бердяев, Розанов, Бунин, Л. Толстой- все они задумывались, почему мы не способны освоить простых вещей. Я думаю, многое коренится в православии, в религиозном сознании. Помните о полевых лилиях, которые не сеют, не жнут, но чьи одежды прекраснее, чем у царя Соломона? У России есть какое-то трагическое предназначение, связанное с православием. Пытаться сидеть на двух стульях- сочетать духовное и материальное- это тяжкая доля. На Западе один стул. Они сделали свой  выбор, об этом писал В.Розанов в комментариях к «Великому инквизитору». У нас тоже есть свой выбор…

-А что вы думаете о доправославной, языческой Руси?

-Есть что-то очень важное в том, что именно на этой земле родится ребёнок. Православие было принесено извне на  древнюю почву, со своими соками, болотами, клюквой и грибами. Всё естественное было отринуто и заменено. Если раньше язычество казалось глубоко неправильным, то сейчас возникает иное ощущение. Истина, возведённая в ранг непререкаемых, носит относительный характер. Китайцы, японцы, индусы существовали безболезненно на протяжении многих веков без православия, достижения Америки за 300 лет поражают воображение…

-Что вы думаете о национальной идее- есть ли что-нибудь, что способно объединить различные векторы сил, бушующие в России, придать направленность и ускорение её возрождению? Что это могло бы быть- православие, буржуазные ценности, идея сильной России, возрождение социальной защищённости населения или что-то иное? А, может быть, единая цель не нужна? Постмодернизм, ситуация отсутствия тотальных ценностей, свобода любых волеизъявлений, плюрализм, всё идёт, как получается – может быть это и является главной ценностью- оставить человека один на один со свободой?

-Есть лошадь, есть телега. Лошадь нужна, чтобы везти телегу. На телеге –груз. Национальная идея нужна, чтобы решить определённые задачи. Но задач нет. «Станем процветающей нацией»? Но это не идея… Когда возникает необходимость передавать новые чувства, необходимы новые средства. Верный путь- опуститься к истокам, к основам, к тому времени, когда выкладывалась дорога. Этот опыт был бы полезен. Я не помню, чтобы в России была сильная национальная идея. «Богу-душу, царю -жизнь, честь- никому», или  «Бог, царь, православие»- это не звучит как национальная идея.

У Гитлера была выброшена яростная идея по формированию государства. За 15 лет он переделал Германию. Но это привело к катастрофе…

-Про Париж говорят, что это город, в котором когда-то жили французы. Не скажут ли про Россию лет через 20, что это страна, где когда-то жили русские? Что вы думаете о демографической проблеме? Процветание семьи в странах востока- не является ли это признаком преимущества духовных ценностей?

-Если вы не можете обихаживать свой дом, как неразумные дети разоряете и разрушаете, засоряете всё вокруг, не создаёте городов и поселений, то на ваше место могут придти взрослые. Есть тенденции, доступные невооружённому глазу. К концу 20 века и в Европе, и в Америке, и на Востоке, и на Западе женщины носят трусики в полторы верёвочки, мужчины носят пиджаки. Есть общность в костюме, моде. Компьютерный мир распространил английский язык на всю планету. Пища, стиль жизни, иерархия ценностей, проникновение «чёрных» во все сферы жизни- в Америке это одни «чёрные», в Европе- другие, у нас- третьи, свои выходцы с юга, - всё это звенья одной цепи. Где дешевле, там и лучше. Национальное отходит на второй план. Однако, чем сложнее техника, которую создают люди, тем большей духовной силой надо обладать, чтобы не стать её рабом. Америка в большой опасности. Да, организация труда, подчинение человека техническим усилиям, энергетическая пронизанность- всё это восхищает. Но что-то не срастается. У американцев учиться нечему, а у китайцев – есть чему. Мы примитивнее, чем они. Эта нация обладает изысканным и прихотливым духом, потрясающей работоспособностью. Её свет взойдёт.

-Что касается «Тоталитарного романа», - не является ли, на ваш взгляд, любой роман между мужчиной и женщиной тоталитарным? Настоящий мужчина всегда авторитарен, требует в любви подчинения своей системе ценностей, и женщина отдаётся ему не без удовольствия… Если бы Ирак был женщиной, вместо войны могло бы произойти что-нибудь другое…

-По поводу феминизма и всего такого- скажу сразу- один преподаватель в ЛГИТМиКе говорил: «У мужчин и женщин так идеально подогнаны самой природой выпуклости и вогнутости для того, чтобы была возможна состыковка, что непонятно, зачем отказываться от того, что так совершенно продумано». Я с ним полностью согласен.

-У русских всегда была заострена проблема «отцов и детей». Больше, чем где бы то ни было. То Пётр убивает своего сына, то Александр- своего отца. То Павлик Морозов предаёт  папу, то Иудушка Головлёв удушает своих детей специфическим образом. В наше время можно опять наблюдать некое заострение темы. Чему могут научить детей отцы, которые пережили ломку идеалов?

-В России всё трагично. Но если бы разрыв поколений был бы неотвратим и не восстановим, тогда бы Россия имела бы динамическую, развитую систему отношений с миром. Есть что-то в постиндустриальном обществе, что мы не можем понять. Может быть мы- дебилы? Мы преследуем иные цели? Но мы живём коллективным сообществом.

Русская жизнь имеет свою неизбывную купель со своими восторгающими элементами бытия. Может, это божий промысел… Новые поколения через 15 лет возвращаются в то же русло. Проходит время, и девушка, ставшая женщиной, понимает, что такое деньги, труд, похороны матери. Что же такое жизнь? То, что происходит только здесь. Как в метро - нескончаемый  поток людей, которые входят, выходят, куда то спешат, у каждого своя цель. Если подняться на двадцатый этаж и посмотреть вниз- то мы увидим людскую массу, одни фигуры, возраст людей не различим. Да и не важен. В общении главное- это усилие в глубине и искренности обращения к другому. У меня есть опыт. Я имею право разговаривать с тобой, независимо от того, к какому поколению ты принадлежишь. И это право основано на чистоте и искренности моего порыва.

- Вячеслав Алексеевич, что вы думаете о детективах на кино- и телеэкранах? Вы, постановщик «Убойной силы-3», сериала «Подозрение», работающий над новыми «Знатоками», что вы думаете о криминальной  России?  Россия, в которой один миллион из ста миллионов граждан сидит в тюрьме, - что это- реальность, которая порождает бесконечные сериалы про ментов, или, напротив, это реальность, которую порождают СМИ, телевизионные легкомысленные убийства и преступления по всем каналам?

-Криминальная Россия- это образ, навязанный телеэкраном. Для меня постановка детективов – это зарабатывание денег, это коммерческая составляющая моего творчества. Хотя я их делаю с любовью.

-А какие фильмы самые любимые – из сделанных вами?

-Те, в которых больше сердечных усилий. В которых больше моих ощущений, представлений, моей жизни.

-Какие фильмы других режиссёров вам наиболее близки?

- Любимые определяются близостью духа, физиологией творчества. Когда я учился на Высших курсах сценаристов и кинорежиссёров, нам был рекомендован список А. Тарковского. Практически все  фильмы из этого списка произвели на меня очень большое впечатление. Очень люблю Антониони, Чухрая, раннего Тарковского. Вообще, всё искусство делится для меня на две части. Одно рождает жажду жизни, печаль этого искусства светла, воздух его свеж, прелесть манка. Это искусство с внутренней силой, оно ставит те вопросы духа и тела, которые я могу услышать. Другое искусство свёртывает человеческое сердце, отнимает жажду жизни. Постмодернизм всегда во второй части. Он пытается плясать на истоках- вы сами понимаете, что из этого получается. Постмодернизм- это восторг импотентов, которые не могут ничего родить, которые работают на снятом опыте чужих поступков. В нём нет страсти.

-Кино как главное их всех искусств, иногда стремилось к созданию героя на экране. Я не говорю об амбивалентном герое, ни рыбе, ни мясе, этакой русалке, а о том, кому начинали подражать в реальной жизни. Или том, кому вам бы хотелось, чтобы подражали. Есть ли в вашем творчестве такой герой?

-Я считаю, что да. Это главный герой моего первого фильма «Жил-был доктор». Самое трудное испытание - жить без иллюзий, следовать категорическому императиву, нравственным ценностям, даже вопреки. Главный герой это делает. Я чувствовал этого героя, в нём было что-то глубоко русское, мощная жертвенная судьба, способность отказаться ради Духа. Смирение не перед разбитым унитазом, а перед чем-то иным. То, чего нет в исламе, в буддизме. Через несение креста- соприкосновение с духом, с чем-то божественным. Может быть от этого у нас разбитые дороги… Розанов говорил, что христианство безъяично… Может быть всё  дело в этом…

-Над чем вы сейчас работаете?

-Жду своего сценария. Пока не нашёл. Хотелось бы снять фильм о современной жизни, где мощно сплетались бы разум, категорический императив, женское тело, любовь, гибельная любовь. Сегодняшнее время живописно, и это используется кинематографом. Но нужно, чтобы не только зацепило, надо вынуть из колодца. Бытиё сейчас очень примитивно, хотя трагично. Современные писатели не отражают этой смеси.

-А Л. Петрушевская?

-Это великая писательница. Но сейчас не время для её  воплощения в кинематографе.

Сейчас, когда надо выживать, когда существует антиномия потребностей души и усталости, когда все преимущества у кино, сделанного для снятия стресса, нужно что-то другое.