Дмитрий Воденников

ПРИШЁЛ, ПОЗДОРОВАЛСЯ, ПОПРОЩАЛСЯ

 

потому что стихи не растут как приличные дети,

 а прорастают ночью, между ног,

и только раз рождаются в столетье

поэт-дурак, поэт-отец, поэт-цветок (Черновик)

 

Теперь, в 2007 году, у нас в московской поэзии появился король. Зовут его Дмитрий Воденников. Избран он был честным голосованием в октябре этого года, на натоптанном и надышенном поэтами месте, в Политехническом. Вскоре, уже в прокоронованном виде,  Дмитрий Воденников приехал к нам в Питер, где выступал в Доме книги с презентацией своего поэтического сборника «Здравствуйте, я пришёл с вами попрощаться».

Чего только в Интернете про Воденникова не понаписано. Выглядел в реале он намного лучше, чем  в виртуале.  Был сдержан, грустен, неулыбчив. Очки интеллектуала. Печаль, бледность и нервность  живущего в сети. Читал свои безнадёжные печальные стихи мелодичным, бесконечно печальным голосом. Ни грамма юмора, ни миллиметра иронии. Будто депрессивный осенний день со свинцовой подушкой нерассасываемой хмари. Такой вот король-грусть. Наверное, для той странной публики, которая по инерции  или благодаря зову советских генов, пришла на литературный вечер в Политехнический, поэзия ассоциировалась, прежде всего, с печалью. 

 

 

-В своей книге я хотел показать, как человек начинает жить без чуда. Потому что самая болевая ситуация с любовью- это чудо, это жизнь. Книга состоит из трёх частей- «Черновик», «Книга рун» и главы, носящей название всей книги.  Первая часть посвящена состоянию до любви, вторая- без любви, потом появляется новая любовь. Мой самый лучший сборник «Черновик» включён в книгу. А также «Книга рун». Гадать по рунам надо не о последнем осеннем поцелуе, а о том, правильно ли вы проживаете свою жизнь. Ничего хорошего мне самому не выпало, поэтому я гадать вам тоже особо не рекомендую.

-Дмитрий, а как вы стали королём, расскажите?

-Это проходило в Политехническом, вечер вёл Кирилл Серебренников. Всё было хорошо, кроме меня. Когда я выходил на сцену, Фёкла Толстая мне говорила: «Вы, наверное, не привыкли к таким аплодисментам?». И я, беря микрофон, вступал в конфликт. Я говорил: «Нет, я привык». Я вынужден был проговаривать какие-то вещи. Общая пошлость- она немножко доставала. Хотя это было достаточно ярко, игра такая…

-А как проходило избрание, как на слэме, при помощи команд поддержки?

-Карманы, то бишь команды поддержки были,  10 человек мог с собой провести поэт.

 –И всё проходило по крикам или голосованию?

- Два тура было. В первом всем раздавались бюллетени, было тайное голосование. В финал вышло два человека- я и Елена Исаева.

-Но ведь она –не очень сильный поэт.

-Я думал, что буду в финале соревноваться с Андреем Родионовым, или с Всеволодом Емелиным, но они оба отсеялись.

-А кто участвовал в первом раунде?

- Было 6 поэтов- Родионов, Емелин, Фанайлова,  Гуголев, Исаева и я.

-А кроме голосования обсуждения были?

-Были какие-то прения, фигня какая-то, какие-то дамы с места вставали и говорили. Я стал королём поэтов.

-Вам дали корону?

-Мне дали веночек.

-Из чего?

-Из дерьма какого-то, из лаврового листа, покрашенного какой-то дикой золотой краской. Но я, естественно, его не надел. Я бросил его.

-Демонстративно?

-Я не демонстративно его бросил, я не сказал, что не буду эту фигню одевать, а так, потом уже бросил, когда уходил.

-Почему книжка ваша новая так называется- запутанно как-то и печально…

-Потому что человек приходит в мир, и одновременно с ним прощается.

-Ну, это сложно понять, что одновременно. Это отражение осеннего настроения?

-Да нет, на обложке- как будто  книга завёрнута в осенний кленовый лист.

-Вы ощущаете вхождение в осеннюю пору жизни?

-Нет главное там, на обложке это солнце, которое пробивается. Нет, ничего этакого осеннего я не ощущаю.

-Вы считаете, что ваш лучший цикл «Черновик». Получается, что самое лучшее вы как-бы пишите не набело, а в  черновике?

-Нет, вы передёргиваете! Это не это означает. Один из лучших циклов и стихов- это «Черновик», название мне пришло почти во сне, в полусне, как это всегда бывает. 

-Это правда, что вы очень любите Аллу Пугачёву?

-Да, я очень хорошо отношусь к Алле Пугачевой!

-А больше Пугачевой вы кого любите?

-Вы из кого имеет в виду?

-Ну, из каких-нибудь дам?

-Дам нет. Люблю Достоевского, люблю Толстого.

-Больше чем Пугачеву?

-Ну, это же разные любови, вы  отлично же отдаёте себе в этом отчёт. Есть литература, а есть масс-медийные персонажи. Земфиру кто-то любит, кто-то Пугачёву. Разницы то собственно никакой! Любим то мы не фигню, которые они делают а текст, который считываем. 

-Вот ваш сборник «Репейник»- он весь какой-то пищевой. В каждом стихе кто-то кого то ест.

-Да там много этой темы пищи.

-Почему вдруг она обострилась?

-Когда впервые в 25 лет я понял, что то что я делаю, этого никто не делает,  у меня возникло ощущение греховности очень сильной и выворачивания. Когда меня выворачивало, я выговаривал очень важные вещи про себя. Самый логический путь- связать это ощущение с пищей. Изнутри символически вываливаются кусочки непереваренной пищи.

- В ваших стихах многократно прозвучало слово «унижение».  Тема унижения- это стержень вашего творчества?

-Это не стержень творчества. Просто унижение относится к вещам очень серьёзным. Если человек чего-то боится, больше всего боится,-  так это унижения, мне кажется. И так думают и другие. Всё остальное можно перенести- в том числе и смерть.

-Унижение хуже смерти?

-Да.

-Ну, не согласна. В библии униженные войдут в царствие божие. И вообще -умерший человек часто выглядит жалким и униженным, совсем уже безнадёжным, он лежит, а все вокруг стоят и на него пяляться.

-Это он потом жалкий, больной и обкакавшийся, из него весь кал выходит, но какое это отношение имеет ко мне, к моей душе? Это вам с ним потом придётся возиться, а не мне!

-Мне показалось, что вам присуща  тревога за унижение поэзии вообще?

-Да, есть такое чувство, очень сильное. Поэзия- это неправильная какая то область. Я не зря рассказал про Фёклу Толстую. Я себя уговаривал: «Стой смирно, как цыплёнок!». Все поэты стояли перед Фёклой смирно, как гаврики. Но когда что-то произносилось, что казалось мне неправильным позиционированием поэзии в этом мире, я был вынужден брать микрофон и говорить. Со мной даже Евгений Миронов вступил в полемику!

-По этому поводу?

-Да! Не всё гладко и гламурно происходило в зале, как ему хотелось!

-То есть Миронов был за гламур в зале?

-Он был один из организаторов этого конкурса, а ведущему вечера, режиссёру Кириллу Серебренникову, наоборот, доставляло удовольствие, когда люди вступали в конфликт.

-А кто поэтов выбирал на турнир?

-Серебренников позвал тех, кого считает звёздами, кто на слуху, кто собирает залы. Он пытался восполнить те пробелы, которые были в его первой «Территории поэзии».  И он сделал хорошую подборку поэтов. Фанайлова, Гуголев, Емелин, Родионов. Исаева была с боку с припёку.

-Но всё же именно она оказалась вашим соперником!

-Дело было в том, что у неё была женская  линия, и она понравилась залу.

-Публики было много?

-Да, много, хотя прошлый раз было народу ещё больше, не протолкнуться. Но поэты были другие. Телевидение снимало, СТС должно показать отснятое.

 -Интересно было бы посмотреть! В Питере вы часто бываете?

-Нет, только когда приглашают выступить. В 16 лет я влюбился В Питер, тогда, когда я уезжал, проезжал мимо какой-то насыпи, у меня защипало в глазах. А потом я разлюбил этот город. Последние два года у меня какая-то нежность к Петербургу. Люди всегда ко мне хорошо относились, и сегодня город меня принял- без омерзения с двух сторон.

-Но как вы сами думаете, почему вы выиграли, может быть зрителям нравится лирика? Вы  лирик?

-Я не пишу лирических стихов.

-А к какому направлению себя относите?

-Критики называют его «Новая искренность». Но то, что я делаю- это лироэпическое. Лирика- это про цветочки, хуёчки. Я тоже пишу про цветочки, но это новая онтология.

-Жэжэшная онтология! Онтология виртуала, блогов, живых журналов!

-Почему? Где вы это увидели?

-Ну, стилистика у вас такая,  реплики, маленькие куски разнородных текстов, так в блогах любят писать.

- Это не жж, это полифония, и в «Репейнике» она у меня  была! Там как у Бахтина полифония, все об этом говорят.

 

Тут загавкала собачка, и девушки из Дома книги стали её утешать.

-Это ваша собачка?

-Да, я приехал с собакой, я не могу её ни с кем оставить в Москве!