Дитмар Зайфферт

 

В галерее «Арка» прошла выставка Дитмара Зайфферта, известного немецкого танцовщика и хореографа.

На стенах висели некие иероглифы, похожие на рыболовные перепутанные стальные  крючки. Ещё эти картинки напоминали паучков, или некие растения с утончающимися на концах усиками. На самом деле это оказались танцующие человечки, изображённые схематично. В галерею вошёл кудрявый голубоглазый немецкий классик Зайфферт и стал показывать, как эти человечки изгибаются, движутся и поддерживают друг друга… Ещё всё это напоминало проекты памятников танцующим, которые собираются сделать из современных сверхпрочных проволок в стиле минимализма и абстракционизма.  Зачем сущности балета тело? Достаточно передать схемы направленности энергии, передать упругие пружины развивающихся движений. Очень техноцентрично, по-немецки.

-В фотографии слишком много индивидуальности,- говорит Зайфферт.- Я долго думал, как передать ядро эстетических линий балета. Нет, фотография здесь не подходит. Чтобы запечатлеть эстетику одного момента, идеально подходят мои «хореографические заметки». Кстати, по анатомии мои человечки-значки очень точно передают изгибы тел. Видны локтевые сгибы, наклоны и виды поддержек партнёров.

 

Дитмар Зайфферт отлично говорит по-русски. Выпускник Дрезденской школы и хореографической студии в Лейпциге, в 70-е годы он учился в Ленинградской консерватории, окончил балетмейстерское отделение. К тому же у него жена- русская арфистка.

 -Я на базе классики пытаюсь сделать современные движения. Когда я учился в Ленинграде, я даже сам вставал на пуанты, одевал костюмы балерин, чтобы лучше понять, как они могут двигаться. Это мне помогало для современных постановок.

-Вы и хореограф, и солист…Вы поставили балеты «Голый король», «Давид и Голиаф», «Весна Священная»…А каким был ваш первый балет?

-Балет «Искушение» на музыку группы «Пинкфлойд».

-Вы предпочитаете выбирать для постановок музыку посовременнее?

-Никогда не буду ставить балеты на музыку Моцарта или Баха, потому что они в 100 раз больше гении, чем я, и мои визуальные картинки, возникающие под их музыку, совершенно не способны передать величие их музыки. Взять фуги Баха… Никогда танцу не достичь такой сложности, не передать тех ощущений, которые возникают при прослушивании их музыки. Я ставил балеты на музыку Филиппа Гласа, Стравинского, Шостаковича, Прокофьева, Пендерецкого.

-А на музыку современных русских композиторов?

-Ставил. Балет «Три мушкетёра» в Берлине на музыку Вениамира Баснера. Я не только ставил балеты, я писал драмы для драматических постановок. В Вене вышел мой спектакль по Клейсту, по Бертольду Брехту. Я сделал спектакли по Кафке и по «Чайке» Чехова, по этой любовной песне в миноре. Несколько лет назад я написал книгу «Физический и психологический феномен театрального искусства», эту книгу перевели на русский язык, она должна у вас выйти. Я с большим уважением отношусь к системе Станиславского и Мейерхольда, в своей книге я делюсь своим опытом хореографа и танцора.

-Вы ещё и фильмы ставили!

-Я автор 7 фильмов. Мой самый удачный фильм- это «Божий клоун», он получил пальмовую ветвь в Каннах. Я разговаривал однажды  с врачом, и он сказал, что шизофренией люди искусства болеют чаще, чем  простые люди. Меня это поразило, так же, как и история жизни и творчества Нижинского. Я сделал фильм о Нижинском, главную роль исполняет там мой сын Грегор Зайфферт. Он получил за эту роль премию, аналогичную «Оскару», приз  от ЮНЕСКО.

-Вы сами воспитывали сына как танцовщика?

-Когда сын захотел научиться искусству танца, я ему сказал, что это огромный труд, что придётся ложиться спать не раньше чем в 1 час ночи. Ещё я ему сказал, что это не профессия, что надо ещё учиться и акт1рскому мастерству. И он много учился в Академии и Университете в Берлине.

-Ваш сын потрясающе сыграл и станцевал роль Нижинского! Он очень красив и трагичен. Изумляют декорации вашего фильма…

-Чтобы снять фильм, я нашёл в деревне заброшенную клинику для душевнобольных, мы там заново сделали пол, а стены и окна оставили в облупленном виде, что создаёт нужную сумрачную атмосферу.

-Когда вы учились в Ленинграде, то, наверное, познакомились с яркими людьми…

-Моими друзьями стали Борис Эйфман и Юрий Григорович. Это великие звёзды. Правда, я  не понимаю, как можно ставить «Анну Каренину». В литературном источнике так много деталей, состояний природы, всяких моментов быта. Любая танцевальная постановка  будет лишать зрителя воспоминаний о тех деталях, которые были в книге. Также я не понимаю, как можно ставить в виде балета Шекспира. Зачем пытаться  повторять в танце то, что так великолепно написано стихами в пьесе.

-То есть вы на Шекспиров не замахиваетесь. Но зато ставили «Дон Кихота».

-Это было оригинальное прочтение, Дон Кихот у меня в современной одежде, он проходит сквозь социализм и капитализм со своим идеализмом…

-Вы родились в ГДР, а сейчас живёте в стране победного капитализма – в Германии…

-Я считаю, что и социализм, и капитализм- это гавно. Берлинская стена разрушена, но она осталась в наших головах. До сих пор не преодолено разделение Запада и Востока, для западных немцев мы, выходцы из ГДР- это люди низшего сорта. Вот даже сейчас на мою выставку атташе из Немецкого консульства не пришли… Мне всё это не нравится, и я уже 10 лет в Германии ничего не ставлю, работаю в Индии, в странах Европы, в Белоруссии, Японии, США.  Я делал спектакли в 50 странах мира, поэтому мне не важно, где ставить балеты. Немцы мне надоели, они привычно говорят: «нет денег, нет денег». У них много ума, упёртости, но мало эмоций и теплоты. Мне очень нравится Россия, здесь тёплые люди, которые ценят искусство.

-Как вы находите наш город? Он сильно изменился с советских времён?

- Стало чище, появилось больше колорита на улицах, раньше всё было серого цвета в основном. Правда, город стал опасным. Меньше старой интеллигенции на улицах. Раньше меньше было коррупции. А русская душа осталась та же, русский язык всё такой же.

-Всё же есть у вас ностальгия по социализму?

- Никто сегодня не хочет возврата к тому социализму, который был. Хотя там много было хорошего- школы, искусство, спорт, социальная защита детей. При социализме многое  было нельзя, мы вынуждены были использовать Эзопов язык. Сегодня табу нет- делай что хочешь. Можешь голый по улицам бегать, можешь какать на сцене. Но от этого не легче. Ухудшилось качество искусства, увеличилось количество выпускаемой творческой продукции. Приходится слишком много думать о животных началах в человеке.

-А вы чувствуете угрозу американизации немецкой культуры?

-Америке всего 200 лет, традиций у неё нет. Лучший их писатель Чарльз Буковски- он из Польши, лучшие их актёры- из Германии и Англии. Там 190 наций живёт, очень много еврейской культуры там. Это великолепно, что так много разных импульсов там воздействует. Но американская культура из этого не складывается. Так что я не понимаю, что имеют в виду, когда говорят об «американской культуре», об американизации Европы…  Берлин сегодня- это культурная столица Европы. У нас 3 оперных театра, 32 драматических, сотни авторских театров, 4 театра мюзиклов. В Берлине сейчас проживают представители 100 наций. Это мне нравится, чем больше разных культур, тем больше искр творческих вспыхивает. 

-Как будет развиваться искусство балета, на ваш взгляд?.

-Классический балет всегда будет. Это как традиционный танцевальный музей, всегда туда будут приходить зрители. Современный балет движется непонятно куда. Часто современные мастера ищут не экспрессию, не драматизм, не сюжеты, не личности яркие, часто они ищут самих себя. И делают это слишком долго и скучно. Это отпугивает зрителя.

-А над чем вы сейчас работаете?

-Я ставлю в Японии балет на музыку Брамса. Название балета можно перевести как «Человеческие животные». Наша  природа очень испорчена, мы- это кусочек этой испорченной нами же природы. Это будет философский балет.

 

 

Дитмар Зайфферт