Под крылом Кулика

В Москве  в ЦДХ на всех четырёх этажах раскинул гигантские  крыла своего  зрелого творчества  Олег Кулик. Все кубы и параллелепипеды выставочных пространств, в которых обычно проходит одновременно 10-20 выставок, были задрапированы чёрным полиэтиленом и отданы одному художнику. И Кулику было что показать. На первом этаже вздыхали и мычали в экстазе совокупляющиеся бык и корова, сделанные Куликом из стекла. Чуть выше в клетке, жёстко сплошь покрытой куриными перьями, посверкивали глазками живые белоснежные голуби. Рядом в домике, разрисованном цветами, какой-то древний проект Кулика повествовал о райской жизни с собакой, в роли собаки, в виде собаки. Ещё выше сидел в клети, обгаженной курами, восковой клон Льва Толстого. В соседнем отсеке задрали хвосты задние части коров, сквозь их анальные отверстия можно было посмотреть кино. В стеклянной витрине отвратительно оскалилось восковое изображение теннисистки Курниковой. 

На широком киноэкране простиралась древняя и могучая монгольская степь. Рядом на гигантских  постерах за стеклом висели музейные чучела животных и на них были налеплены тени посетителей. В лайт-боксах в виде иллюминаторов, выглядывающих из пола, плавал в изумрудных водах голый Кулик, и сквозь его раскоряченное грубое мужское тело прорастала маленькая голая девчушка, беби. Инсталляция называлась «Алиса и Лолита». На верхнем этаже в коридоре лаяло и скулило штук 40 Куликов-собак в клетках. На нескольких экранах собака-Кулик кусал за ноги прохожих, потом Кулик читал проповеди рыбам в гигантском аквариуме, потом душераздирающе вопил в полуголом виде, с терновым венцом на голове и с мёртвым поросёночком на руках- взобравшись на мясной прилавок какого-то большого рынка. В одном из отсеков был рай- дикие  животные жили своей дикой жизнью, и голый Кулик с подругой накладывался на их жизнь своими любовными сценами. Обнажённый  Кулик с невестой и собачкой венчался в храме, несколько кощунственно. Фотографический Пергамский Куликовский фриз являл нам фрагменты тел людей, фрагментированных цивилизацией и культурой.

 

Это был какой-то бесконечный вопль, плач и рык современного человека по поводу  отбираемого культурой у него животного начала. Это был наивный, мощный и трогательный призыв к людям – пересмотреть застарелые границы между собой и животным миром…

Потом, когда уже хотелось в изнеможении прилечь перед гавкающим на широком экране Куликом, желательно тоже в голом виде, но перед этим попив из какого-нибудь копытца лесной воды, я оказалась в буфете ЦДХ, и из тумана вдруг выплыли поэт Дмитрий Александрович Пригов, знаменитый московский художник Владимир Дубосарский, правда без своего напарника Виноградова, а также  модный ныне в Москве писатель, драматург и перформансист Олег Шишкин (не имеющий никакого отношения к русско-цюрихскому писателю Михаилу Шишкину). Уж коли оказались за одним круглым столиком, пошла беседа, которую я записала.

Пригов- Кулик- это знаковая фигура, даже по своему положению в современной культуре. Он презентует собой целое поколение художников российских, и не только российских. Выставка? Дело не в том, хороша она, или  плоха, но она показывает определённые тенденции в современном изобразительном искусстве, и это добавляет к качеству его работ некий дополнительный элемент.

Дудина- По-моему, тенденций меньше в его выставке, чем итогов. Выставлены его известные работы прошлых лет. У выставки какой-то юбилейный вид.

Пригов- Ну, так Кулик уже лет 20 работает, и эта выставка тенденциозна. Работы его старые, но работает он всем энвайнмертом, всем этим помещением, и я даже вижу, как работы приходят в противоречие с этим энвайнмертом. Размер пространства, качество пространства и этот атавизм- что в нём надо ещё и работы выставлять- входят в противоречие. Олег Кулик этой выставкой вернулся на круги свои, к тому, с чего начинал. Он начинал куратором в  галерее Риджино, он впихивал работы и художников в некое пространство, не очень озадачиваясь тем, что он делает. Так он поступил  теперь и со своими работами- он создал некий энвайнмерт,  и себя как чужого художника впихнул в это пространство.

Дудина-Владимир, у вас тоже такое ощущение?

Дубосарский- Мне легче, я ещё не видел выставки, я был вчера на её открытии, но посмотреть мне её не удалось. Не видя выставки, я могу сказать, что я думаю. Эта выставка закрывает некие объёмы, которые Олег Кулик сделал. Сейчас Олег, очевидно, находится на каком-то переломном пути своего творчества, он подводит промежуточные итоги, приступает к чему-то новому, если только это возможно. Сама ситуация очень симптоматична. В начале 90-х был очень важный момент и для нас, и для следующего поколения художников, когда в Москву стали приезжать  крупные выставки- выставки Раушенберга и т.д. и т.п. – всё это было здесь в ЦДХ, были большие фуршеты, стояла очередь, было такое ощущение- после всех запретов мы словно бы захлебнулись по самое не хочу. Нам тогда было по 25-30 лет, и было такое ощущение- что вот оно и у нас такое может быть. И вот оно наступило.

Дудина- Только вот сейчас, что ли наступило?

Пригов, Дубосарский и Шишкин- Ха-ха, только вот сейчас! И вообще оно никогда не наступит! И т.д.

Пригов- это проблема не только  самих художников, это проблема развитости институций, что включает в себя развитость музеев, галерей, частных коллекций, определённого уровня цен.  Должна созреть ситуация с этими институциями. Собственно говоря, только сейчас стала возможна эта ситуация, так как оказалось, что есть галереи, музеи, частные коллекции..

Дубосарский- Деньги…

Пригов- Да, в такую выставку надо много денег вложить.

Дудина- А кто вложил?

Дубосарский- Не важно кто. Много организаций, они там указаны, долго перечислять. Как минимум в эту выставку вложено четверть миллиона.

Шишкин- Когда говорили, что и у нас будет такое, то имели в виду не себя, а ситуацию, которая способна  иметь художника в таком статусе. Выставки Кулика могут нравиться или нет. Но они всегда симптоматичны. Они отражают определённую стадию нашей художественной и культурной продвинутости.

Дудина-Симптоматика особенно убедительна по форме. А содержание всё же- из прошлых лет…

Дубосарский- Это настолько слито, что нельзя отделить одно от другого.

Шишкин-Это идейный продукт! Очень законченный, провокативный, направленный на бокс с общественным мнением. Хотя многие вещи не так понимаются общественным мнением, как того хотел бы автор. История с Львом Толстым- это метафора о художнике, на которого давит среда. Но многие этого не поняли. Так Андрон Михалков-Кончаловский, который вчера бродил здесь по выставке, воспринял эту работу  как покушение на русского классика, которого захотели обгадить русские куры.

Дубосарский- Возникает вопрос о том, почему бы этого не сделать! Ведь тут не сам Толстой, тут его восковая кукла! А кричат о том, какое он имеет право работать с культурой, которая была создана до него!

Шишкин- Это даже не работа с культурой, это работа с образом в чистом  виде. А образ это как сам писатель.

Пригов- Мне не хочется сосредотачиваться на отдельных работах Кулика. Основное- это ощущение желания громадности. Отдельный объект, отдельная маленькая комната уже не удовлетворяют. Большое высказывание не укладывается в маленькую комнату и  в маленький объект. Поэтому все хотят выйти за пределы отдельной работы, которая является частью чего-то большого. Это ощущение общее, но первым на его выражение сподобился Кулик. Причём он первым сподвигнулся на это в выставке «Верю», коей он был куратором. По статусу он был куратором, но по сути- художником, так как художники были персонажами его замысла. Он тогда, наверное, задумался, как трансформировать обычные рамки обычного выставочного пространства. Интересно, что мы входим в пространство нового с атавизмами старого. Вот эти атавизмы старого- это работы Кулика, помещённые в это пространство нового. Это такие хвосты, не отпавшие от человеческой личности. Интересно, что эта драматургия  перерождения человека есть в его произведениях. И это взаимоотношение новых попыток и старых работ.

Дубосарский- Я бы сказал, что взаимоотношение старых работ и отсутствия новых…  Это делание нового  контекста даёт возможность выставить старое как новое

Пригов- Наше обсуждение говорит, что люди достигают нового статуса когда их жесты..

Дудина- Соразмерны! Удачны!

Пригов -Удачные или неудачые- они не оцениваются по этому принципу, а по принципу симптоматичности и значимости, хорошие и плохие картины бывают у скучных художников. У больших художников нет понятий плохо и хорошо, всё укладывается в огромный миф художника.

Дубосарский- У Пригова Дмитрия Александровича я впервые прочитал о том, что художник являет себя не картиной и выставкой, а большим проектом. И вот Олег Кулик являет собой этот большой проект, меняется, трансформируется . И называется он не инсталляция или выставка в ЦДХ, а «Олег Кулик». Имеет значение развитие художника в ситуации, то, как он своими действиями формирует вокруг себя художественный процесс.

Пригов- Да-да!

Дубосарский- Ибо это очень важно. Барон Мюнхгаузен знаменит не тем, что не летал на Луну, а тем, что никогда не врёт. Вот так вот и художник никогда не врёт. Он знаменит не своими работами, а мифом, который создаёт, пространством, которое занимает. Почвой, которую возделывает. Он гораздо важнее тут, так как создаёт поле, на котором работают другие художники, или они конкурируют с этим полем…

            Дудина-А вы на какой делянке себя чувствуете рядом с Куликом?

Пригов- Есть художники, которые работают в той же стратегии. Демиан Хёрст работает в той же стратегии. Художник становится не производителем каких-то вещей, а когда говорят про него «как у». «Как у Кулика»- это высшее достижение художника. Если ты достиг уровня «как у», то дальше ты   работаешь уже не вещами, а некими большими жестами. Оценивать дальше хорошая работа или нет-  это бессмысленно.

Дубосарский- Что касается больших проектов, то сейчас и в музее Церетели, и в ЦДХ есть программа- большие выставки больших художников. Была выставка Пивоварова, Айдан, сейчас вот Кулик, будет выставка Орлова. У нас здесь с Виноградовым планируется выставка. Мы решили её перенести на год, так как это очень серьёзное высказывание. Мы не хотели бы делать ретроспективу, а выставить всё новое. На Клязьме в том году мы делали большой проект…  С 90-го года я стал жить и выставляться в московской художественной среде. Это были коллективные выставки в маленьких галереях, это был междусобойчик, тусовка, то, что называлось дискурсом, контекстом. Сейчас пришло время нашего поколения, оно созрело к большим высказываниям, и общество созрело к тому, чтобы финансировать эти высказывания, принять их. Мы находимся в той переломной эпохе, когда настала пора открыть карты и показать, что мы представляем собой.

Дудина- Несколько лет назад интервью с Куликом я сказала ему: «Вы столько табу нарушили, что уже другим ничего и не осталось!», а он ответил: «Ещё очень много табу вокруг, на которые никто из художников ещё и не покушался. Разорение наших недр, вырубка лесов» и т.д. Есть ли у вас табу, которые бы вы хотели нарушить, невзирая на табу-разрушительную деятельность Кулика?

Пригов- Вообще- то это атмосфера 90-х- эта работа с нарушением табу. Сейчас несколько другое время. Как в физике. Есть физика сильных взаимодействий и физика слабых взаимодействий. И вот, оказывается, что слабые взаимодействия более эффективны. Оказывается, что слабые взаимодействия могут проникнуть туда, куда огромными энергиями не проникнуть. Да, была пора работы с сильными противниками и сильными табу, и надо было проявлять чудовищную энергию. Сейчас другое время.

Дудина- Ой-ли?

Дубосарский- Художник это инструмент, чья рука лежит на пульсе времени. И очень важно понимать, что большой художник не создаёт картинку. Если он правильно открыт- то через него проходит энергия времени, он олицетворяет время.

Пригов- Пастернак говорил, что художник это губка. Что разлито, то и впитывает.

Шишкин- Хочу отметить несколько другой момент. Сейчас этап культуры, начавшийся в 90-е годы, завершился, и завершился он конструктивно. Наша художественная русская культура входила в мировой контекст. Это был сложный процесс, происходило отсеивание, в 90-х было каждой твари по паре, потом поток этот стал уже, рафинированнее, кто-то куда-то исчезал, кто-то появлялся, процесс был трудным и даже кровавым. Недавно на Арбате я встретил одного художника на костылях- как олицетворение того поля битвы, со своими реальными жертвами, не мифическими. Но это здоровый процесс- уцелели те, кто должен был уцелеть.

Пригов- Проблема слабого взаимодействия распространяется не только на то поколение, из которого выжили титаны, но и на новое поколение. Молодые  художники работают на сглаженных, сближенных, смазанных интонациях. Такого вот высказывания уже нет, типа «Щас я вас всех,…. , разнесу!». Время требует другого высказывания.

Дубосарский- Художник- это всё таки человек, который выделяет колоссальное количество энергии. Дмитрий Александрович Пригов каждый день пишет стихотворение.

Пригов- Увы.

Дубосарский- И каждый день рисует.

Пригов- Да, каждый день по несколько часов..

Дубосарский- Когда мы говорим про это, про проекты, то тут уже не имеет значение «как». Если говорить про Кулика- то он тоже энергетически ёмкий. Я знаю, что когда Олег стал разбирать недавно свои архивы, он сам был в шоке от того количества материала, который он сам сделал. Многое он просто не помнил. Это были тонны фотосессий, рисунков, записей. И мы видим всё время только вершину айсберга, а вот ту колоссальную глыбу под водой мы не видим.

Дудина-А вы, Владимир, сколько часов в день работаете?

Дубосарский- 24 часа. Я сплю, а ночью приходят мысли, и я утро начинаю с того, что- что-то говорю, записываю, это, наверное, у всех так. У крупного бизнесмена тоже так, у любого человека, погружённого в своё дело, тоже так. Художник это просто инструмент, и он сам себя каким-то образом затачивает, настраивает. Работа с самим собой- это главное. Всё заменимо в конце концов. 

Пригов- Вот приходил Стасов в 19 веке и говорил, увидев одну картину художника на  выставке: «Старик, ты гений!». В 20 веке арткритик приходил на выставку и говорил: «Ты гений, я это понял, придя на вторую твою выставку». Сейчас через 10 лет человек приходит и говорит: «Старик, ты гений!». Сейчас всё происходит в других масштабах. Ни одна картина, ни одна выставка ничего ещё не значат, значит проект. На протяжении последовательности лет можно понять большой проект под именем, например, Кулик.     

Дубосарский- Современный художник- это художник действия. Олег ярко отображает эту тенденцию. Я думаю, что в то время, когда он был человеком-собакой, расспрашивать у него о том, почему он человек-собака, было бы бессмысленно. Он бы бред бы нёс какой-нибудь. Только сейчас это можно понять. Сейчас он это объяснит, но это будет неправдой. Тогда это было реальное живое действие, которому нет адекватных слов. Если бы были адекватные слова, тогда это и не нужно было бы.

Пригов- Это как приходишь на стадион- там кто-то бежит, но ты не понимаешь, что происходит. Вот был Бренер…

Дудина- Да! И где теперь Бренер?

Пригов- Они шли вместе, но их судьба развела. Мерило десятилетиями- оно очень мучительное.

Дудина- Но вот всё же что меня волнует. Кулик выглядел таким революционером в 90-е, он так замечательно выл и гавкал от имени всех нас на эту долбанную реальность, на весь наш этот мир животных  периода первоначального накопления капитала, где недавние овцы так мило зверели.  Но опять что-то колышется,  марши несогласных всякие зреют…

Шишкин- Художник с маршем несогласных едет в одном поезде, но в разных направлениях.

Дубосарский- Настоящий художник- он всё время ходит отдельно. Если люди идут на марш несогласных, то художник пойдёт на марш согласных- это я к примеру. Я считаю что в политические игры играть нельзя, любая политика- и хорошая и плохая- это ложь.

Пригов- Художник- это существо многоидентификационное, как сейчас говорят.  Он и художник, и семьянин, и гражданин, но площадок для протеста гораздо больше, чем марш. Им может быть  и высказывание, и оппозиция какому-то типу художнического поведения. Протестом против итальянского тоталитаризма были стихи про любовь поэтов-герметистов.

Дубосарский- Иногда неучастие в протесте- это гораздо выше протеста.

Пригов- Художники не ходят на марш несогласных, у них просто другие формы протеста.

Дубосарский- Я где-то прочитал, как во время войны во Вьетнаме был фестиваль против этой самой войны. Все пели песни про небо, траву, цветочки. Все ждали, что же в конце споёт Джимми Хендрикс, какую протестную песню. Он вышел и спел про Африку, где бегают бизоны- в общем полный какой-то бред. А где протест? Только потом поняли, что это был вообще протест другого уровня- он просто войну эту не замечает. И это и есть задача и позиция художника. На мой взгляд, есть частные и есть вечные проблемы. И художник, который ставит вечные проблемы, он выигрывает в конце.

Шишкин- 2005 год. Виноградов, Дубосарский, Кулик- мы собирались ехать в Монголию. Я разговаривал с представителем галереи «Марс»- об искусстве, о высоком и т.д. Когда я ему сказал, что вот намечается такая поездка, он сказал: «Ну зачем они туда едут, ведь они же уже всё обосрали».

Дубосарский- Хочу рассказать историю. Мы в Монголию ездили 2 раза. И вот собрались год назад ехать в третий раз- большой компанией творческих людей. Собирались снять фильм… 8 июля это должно было быть. Почему я это знаю? На двери моей мастерской рукой Кулика  было написано-«8 июля- в Монголию !!!». И вот началось- сначала отказался ехать писатель Владимир Сорокин, потом кинорежиссёр Зельдович, Олегу Шишкину не успели сделать паспорт. Потом  я и Виноградов отказались, за 5 дней до поездки, так как намечалась Арт-Клязьма. И за два дня  Олегу Кулику позвонила мама, позвала его в Киев, и он тоже не поехал. Мы все пошли в баню. И вот 8 июля в 11 утра звонит мне Кулик и поздравляет меня с Днём рождения. Я ему говорю: «Мой день рождения ровно через полгода, 8 января». Он мне сказал: «Включи телевизор».  Наш самолёт, на который  у нас были зарезервированы билеты, разбился и сгорел…

Пригов- Да, я помню прошлое лето, я ему, Кулику, говорил, что надо ехать во внутреннюю Монголию, внутри надо проблемы решать.

Дубосарский- Хотите верьте, хотите- нет, но в то уро, 8 июля, я вдруг захотел просмотреть книгу Бойса «Внутренняя Монголия». И в тот момент, когда я потянулся к книге, мне позвонил Кулик.

Дудина, Пригов, Шишкин- Да, Монголия должна быть внутренняя!